Тайна академика Фёдорова
Шрифт:
Приходилось также признать, что Пятое управление КГБ, занимавшееся диссидентами, немало помогало деятельности той же "Свободы". Несколько упрощая, суть этой деятельности можно представить в виде следующей схемы: диссиденты, то есть весьма специфические в психологическом отношении личности, с помощью американских спецслужб подпольно "публикуют" (зачастую лишь в нескольких экземплярах) нечто не совпадающее с официальной идеологией; Пятое Управление их за это таскает к себе, а то и отправляет (как правило, совершенно оправданно) на лечение в психиатрические учреждения; "Свобода" делает из этого материал, который вновь нелегально издаётся и распространяется в СССР диссидентами, что даёт повод для интереса к ним со стороны Пятого Управления и новых сообщений "Свободы": и … всё повторяется.
Однако теперь, если, конечно, факт перемещения Десятого к нам из будущего подтвердится, могла возникнуть иная ситуация, к которой также следовало готовиться. С такими мыслями генерал начал сверять список десятого с "Правдой" за шестое ноября:
– Так! Что тут у нас?! "Продолжая дело Великого Октября. Доклад тов. В.В. Гришина на торжественном заседании, посвящённом 65-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции в Кремлёвском дворце съездов 5 ноября 1982 года." – Совпадает!
Следующее: "Обуздать гонку вооружений". Так, весьма конспективно изложено, но совпадает полностью! Дальше: "Сформировано правительство в Голландии. Премьер министром стал Люберрс." Тоже совпадает, хотя в оригинале "Правды" имя написано несколько иначе –
Любберс. Однако мелкие неточности сообщений из списка лишь убеждали Шебуршина в том, что всё это – не выдумка, не мираж, а действительно сообщения, привезённые из будущего в памяти Десятого! Генерал не догадывался, что Фёдоров долго думал не только над тем, какие сообщения газет выбрать, но и над тем, насколько точно их передавать – допустимы ли конспективность и ошибки. Так что, заголовки Десятый зазубрил точно, текст излагал – конспективно, а в нескольких местах допустил умышленные несущественные ошибки. Так было и с фамилией ставшего премьером голландского лидера партии христианских демократов Любберсом.
Уже после прочтения третьей или четвёртой "Правды" Шебуршин убедился в том, что Десятый говорил правду – он действительно попал сюда из будущего. Обдумывая состоявшуюся между ними беседу, генерал всякий раз приходил к выводу, что Десятый, безусловно, не был профессионалом. Значит, не мог он оказаться и подосланным к нему агентом противника. Но то, что вначале представлялось как результат недостаточной подготовленности гостя из будущего к беседе с ним, теперь представало в совершенно ином свете. Проверяя версию Десятого (прибыл для того, чтобы предотвратить разрушение страны), генерал выискивал в словах, мимике, стиле речи, построении беседы, в затронутых Десятым темах то, что противоречило этой версии, что её подтверждало и какие элементы следовало использовать для того, чтобы завоевать первоначальное доверие высокопоставленного работника Конторы (так среди сотрудников именовался Комитет).
Леонид Иванович вначале обнаружил много слабостей в действиях Десятого с этой точки зрения, сделав допущение, что тот действительно каким-то образом смог вернуться в прошлое: если уж он смог узнать названия и содержание сверхсекретных операций, то почему не использовал для установления доверительных отношений, например, деталей, что называется, бытового характера о жизни и деятельности Конторы, без сомнений гораздо более доступных? Почему, затронув весьма поверхностно и схематично будущее развитие страны, не попробовал завоевать интерес и закрепить его, например, ссылкой на те явно знакомые Десятому сведения о предательской деятельности работников КГБ? Что это – результат непрофессионализма и волнения, недостаточная подготовленность к беседе с ним, неумение правильно строить отношения с незнакомыми людьми?
Но постепенно генерал пришёл к выводу, что Десятый действовал продуманно и правильно, не "пережимая" на интересе, явно умалчивая
Вторым побуждением генерала, которое возникло после установления им фантастического совпадения текстов "Правды" с заметками Десятого о них, стало намерение проверить обстоятельства предстоящей смерти Брежнева.
К сожалению, генерал не располагал ни необходимыми людьми, которых можно было бы найти в окружении генсека, ни временем для внедрения своих людей. Но кое-какие сведения ему получить удалось. И они закономерно привели генерала к вопросу, а не была ли смерть генерального секретаря ЦК КПСС ускорена? Встал и другой вопрос: что знает и может пояснить по этому поводу Десятый?
Кроме того, ещё до смерти Брежнева, удалось найти благовидный предлог и поговорить с Шумом. Этот чрезвычайно проницательный и безусловно патриотически настроенный работник Конторы ведал вопросами экономической контрразведки. Шебуршину было важно и то, что говорил Шум и как он вёл себя в процессе беседы. По поведению своего собеседника Шебуршин понял, что от Шума не остался скрытым факт старательного легендирования начальником ПГУ мнимой случайности их встречи и содержания беседы, а также и невысказанная обоими, но явная тревога о возможных опасностях будущего развития событий в стране. Расстались они как единомышленники, хотя и не проявили этого ни словом, ни намёком.
Генерал сравнивал текст и фотографию в "Правде" в связи с кончиной Леонида Ильича с описанием этих материалов, которые сделал Десятый. "Правда" № 319 за понедельник, 15 ноября 1982 года: на первой полосе крупный заголовок – "Москва прощается с Л.И. Брежневым". Здесь же крупное, чёткое фото: слева от гроба первым стоит Устинов, вторым – Черненко, а четвёртым – глава Конторы Андропов; справа от гроба – вторым Горбачёв, а четвёртым Громыко. Всё это было точно описано Десятым, а процитированное им начало статьи совпадало буква в букву: "В глубоком трауре наше государство. Траур объявлен в ряде зарубежных стран. Советские люди, все прогрессивное человечество отдают дань глубокого уважения Леониду Ильичу Брежневу – выдающемуся политическому и государственному деятелю современности". Всё, что Десятый написал о содержании "Правды" на заветных двух листах, полностью соответствовало тому, что генерал читал сейчас в газетах, выглядело как подробный конспект. Генерал впервые представил себе Десятого за этим конспектированием: вот он сидит, скорее всего – в библиотеке, выбирает наиболее доказательные места, делает точные выписки…
Шебуршин принял решение встретиться с Десятым. Время, место и обстоятельства предстоящей встречи были им подготовлены с особой тщательностью.Слишком большое значение придавал генерал этой встрече, чтобы допустить малейшую оплошность или хотя бы самую ничтожную утечку информации. Любая утечка была опасной.
Готовя предстоящую встречу, генерал во второй раз в жизни серьёзно задумался о том, насколько всё же детерминированы все его действия в Конторе, несмотря на высокий руководящий пост, насколько он ограничен в средствах и возможностях. В первый раз ему эти мысли пришли в голову, когда, проверяя Десятого, он попытался было получить собственные сведения о событиях в окружении Брежнева в канун его смерти. Однако трудности никогда не охлаждали генерала, а обостряли его способности выбирать правильное направление деятельности и планировать её.