Тайна дома №12 на улице Флоретт
Шрифт:
— Я видел, что утром пришло письмо с гербом Пожарного ведомства, — сказал он с улыбкой. — Нам все-таки выдадут награду за то, что мы всех спасли?
Доктор мрачно поглядел на племянника, и его улыбка увяла.
— Ведомство хочет избавиться от брандмейстера Кнуггера за то, что он нам помог. Капитан Дарнлинг и экипаж дирижабля, включая выживших членов расчета и самого мистера Бонни, лишены жалованья и в скором времени будут наказаны.
Джаспер решил, что ослышался.
— Что?! Это проклятая, гнусная и подколодная несправедливость!
На
— Это Тремпл-Толл, — сказал он. Это — Габен.
— Что, лучше было бы позволить твари сожрать всех на пустыре и выбраться в город?
Доктор прищурился.
— С точки зрения кабинетных господ из Ведомства? Да — лучше. Они утверждают, что произошедшее на Флоретт, двенадцать — не входит в список так называемых «пожарных угроз».
— Болваны! Тупоголовые бестолочи! Дырявые шапокляки!
— Джаспер.
— Гнилые крысюки! Крючкотворские биркократы!
— Джаспер, достаточно. И правильно говорить: «бюрократы».
Но Джаспер был так глубоко возмущен всей этой несправедливостью, что попросту не мог остановиться:
— Кабинетные дурачины! Носатые прохвосты!
— Полагаю, не все из них носаты.
— Но ведь у всех есть нос? Значит, носатые!
Доктор Доу задумался: племянник был прав — фактически все господа из ведомства являлись гордыми обладателями носов.
— Они что, ничего не понимают?! — возопил Джаспер разъяренно.
— Пятеро пожарных погибло, семеро ранены. Дирижабль Ведомства практически уничтожен.
— Но это ведь не наша вина, а вина проклятой… — Джаспер бросил быстрый взгляд на дверь кухни и понизил голос: — мухоловки.
— В любом случае, — сказал Натаниэль Доу, — Роберт Кнуггер не даст им так просто от себя избавиться. Я слишком хорошо знаю господина брандмейстера — они сломают о него свои крысиные зубки.
Джаспер запыхтел — у него закончились ругательства.
Доктор продолжил:
— Тем не менее после ГНОПМ мне придется явиться в суд Тремпл-Толл, заполнить множество бумаг и предстать перед судьей Соммом с объяснениями. Надеюсь, он будет в хорошем расположении духа.
— Ты надеешься? — удивился Джаспер. — Ты же никогда ни на что не надеешься…
— В том, что касается судьи Сомма, обычные правила, к сожалению, не работают.
Джаспер, подумав, кивнул: главный судья Тремпл-Толл, которого за глаза называли Саквояжным Бургомистром, был личностью непредсказуемой и жестокой. Сам он предпочел бы вынести любое наказание, чем идти к господину главному судье с какими-то объяснениями.
И дядюшка будто подслушал его мысли.
— Я составил для тебя список, как ты выражаешься, «занудных, но важных» дел. Надеюсь, сразу после ланча ты примешься за них.
Джаспер опешил.
— Я что, тоже наказан?!
— Разумеется. Ты меня ослушался и полез на пустырь. Мы ведь уже говорили об этом.
— Но я спас Полли!
Доктор наделил его долгим выразительным взглядом. Мальчик гневно сузил
— Несправедливо!
— Напротив. Все справедливо и закономерно. Тебя уже ждут садовые ножницы. И не забудь перчатки — розы за домом слишком разрослись. Ты же не хочешь напороться на шип, когда в следующий раз будешь тайком выбираться через окно пустой комнаты?
Джаспер поглядел на него с плохо скрываемой яростью.
Доктор Доу как ни в чем не бывало отпил свой кофе с корицей, зажег новую папиретку и вновь взялся за газету.
***
Полли лежала в своей кровати на верхушке шкафа в комнате миссис Трикк, повернувшись к стене, и глядела на стеклянную банку, в которой в наполовину высохшей слизи плавало проросшее зерно размером со сливу. Из него торчали крошечные корни и ветвились пожухлые лозы, на тонком стебле застыл недооформившийся бутон мухоловки.
В животе закололо. Именно там это существо обитало, пока доктор Доу не извлек его.
После событий на пустыре у канала прошло уже довольно много времени, но все случившееся продолжало жить в голове у Полли, словно это было вчера.
Руки снова зачесались, но она заставила себя игнорировать этот раздражающий зуд: на руках больше не было крови Китти — ни на коже, ни под ногтями. Но она была на душе у Полли. И оттуда ее так просто было не смыть.
После того, как Полли пришла в себя после операции, она ни разу не сомкнула глаз. Мысли ворочались и смешивались в беспокойном сознании, не позволяя ей заснуть даже на мгновение. Она не хотела ничего знать: не читала газеты, не говорила ни с Джаспером, ни с доктором, ни с тетушкой, которая в последние дни изо всех сил пыталась окружить ее своей навязчивой кукольной заботой.
К слову, о тетушке…
Дверь, ведущая в кухню, открылась, а затем кто-то вошел во флигель.
Кто-то подошел к шкафу.
«Нет, это не тетушка», — мгновенно поняла Полли: запах кофе с корицей и вишневого табака выдал незваного гостя с головой.
Доктор покашлял, пытаясь привлечь ее внимание.
— Простыли? — спросила Полли, не оборачиваясь. — Выпейте сироп от кашля.
Натаниэль Доу заставил себя выдержать укол шпилькой с достоинством.
— Значит, вы не спите, мисс Полли, — сказал он. — Замечательно. Я был бы признателен, если бы вы спустились и последовали кое-куда вместе со мной.
— Я еще слишком слаба, чтобы куда-то идти — швы могут разойтись, — ответила Полли. Что ему нужно? Почему он не оставит ее в покое?
— Мисс Полли, — сказал доктор с легко читаемым недовольством в голосе, — эти швы накладывал лично я, и я прекрасно осведомлен о том, как действуют заживительные средства. Уверяю вас, вам хватит сил, чтобы пойти вместе со мной.
— Можно я останусь здесь? И просто умру на своем шкафу?
— Боюсь, что нет. Это не займет много времени.
Полли повернулась и, пригнув голову, чтобы не задеть потолок, свесила ноги со шкафа.