Тайна Дома трех вязов
Шрифт:
– Да. Вы тоже?
Она кивнула.
– Ненавижу общественный транспорт. Даже первым классом стало невозможно путешествовать. Особенно летом, с тех пор как ввели эти чертовы оплачиваемые отпуска…
– Бедняки тоже имеют право приятно проводить время, – возразил Моро.
Доктор не сдержал усмешки. Катрин Лафарг сделала вид, что ничего не заметила.
– Какая у вас модель? – спросила она.
– «Бугатти», пятьдесят седьмая. С итальянцами никто не сравнится. Настоящая жемчужина – разгоняется до ста пятидесяти километров
– Дьявольщина… Не уверена, что смогу победить вас на своем «Делайе».
Этот тет-а-тет явно не обрадовал Монталабера:
– Ну хватит! Вы здесь не для того, чтобы говорить об автомобилях. Поделитесь с нами парижскими сплетнями. Какую тайну вы сейчас расследуете?
Моро завел руку за подлокотник своего кресла.
– Если я расскажу, это уже не будет тайной.
– Наверняка найдется какая-нибудь пикантная история, которой вы могли бы с нами поделиться…
– Ничего особенно интересного. В данный момент все одержимы Гитлером.
– Не сомневаюсь, – отозвался генерал.
– Я никогда не интересовался политикой.
– А кто говорит о «политике»? Сейчас в Германии решается будущее всего мира. Вас вполне могут призвать на военную службу, молодой человек.
– Я уверен, что в конце концов все устроится, – сказал журналист.
Мадам Лафарг поспешила согласиться:
– Да, мы всегда преувеличиваем… Вы же не хотите вообразить, что этот маленький человечек с усами собирается развязать с нами войну? Так что не стоит портить нам настроение!
Остаток трапезы прошел в добродушной атмосфере. Казалось, все были довольны. Мадам Лафарг строила глазки журналисту, к его явному удовлетворению. Генерал остался непоколебим в своем мнении, а доктор, в жизнерадостном настроении, старался сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
Монталабер, восседая на своем кресле, будто патриарх, не принимал участия ни в одной из бесед. Он ограничился несколькими словами, но по большей части молчал, наблюдая за гостями пронзительным взглядом, как энтомолог наблюдает за простейшими насекомыми.
После ужина разговор продолжился у камина, за чашечкой кофе. Доктор предложил сыграть в кости, Моро – партию в вист.
– Я не очень хорошо играю в вист, – призналась мадам Лафарг.
– Что ж, я помогу вам.
Они сели за игровой стол, немного в стороне от остальных в комнате. Гранже и Вотрен объединились против двух молодых игроков. Анри подал крепкие напитки – старый ром и виски.
Монталабер и Форестье предпочли остаться у огня, который дворецкий время от времени приходил поддержать.
– Насчет тех писем, которые вы получили… – негромко произнес комиссар. – Завтра я начну небольшое расследование в округе. Мне также нужно будет опросить ваших слуг.
– Конечно, я дам вам карт-бланш, но, как уже было сказано, в моем доме вы ничего не найдете.
– До них могли дойти слухи или сплетни…
Тем временем игра за карточным
– А вы суровы, как всегда, – заметил Вотрен.
– Именно так! – горячо воскликнул генерал. – Утверждая, что не умеете играть в вист, мадам, вы, однако, весьма преуспели.
– Что вы имеете в виду? – с напускным раздражением поинтересовалась Катрин Лафарг. – Хотите сказать, что я жульничаю?
– Жульничаете? Боже правый, нет! Всего лишь прикинулись простушкой, чтобы усыпить нашу бдительность… В тихом омуте черти водятся.
– Ну же, Катрин, – попытался успокоить ее журналист, – не поддавайтесь на провокации. Они у нас в кулаке.
Монталабер издевательски рассмеялся.
– Вы слышали? Он уже называет ее по имени! Бог знает, что они нам устроят, эта парочка…
Один роббер следовал за другим. Незадолго до десяти вечера игроки решили сделать перерыв.
– Пожалуй, схожу выкурю сигару на свежем воздухе, – сказал генерал. – Мы возьмем реванш, Моро, не сомневайтесь!
– О, я ни капли не сомневаюсь в этом, генерал. Но мы с Катрин не сдадимся…
Журналист открыл портсигар.
– Черт, ни одной не осталось… Анри, багаж отнесли ко мне в комнату, я полагаю?
– Да, месье.
Форестье повернулся к Моро и взмахнул своей пачкой «Житана»:
– Хотите мои, Адриан?
– Нет, спасибо. Я курю только английские сигареты.
– Я думал, вы предпочитаете итальянцев…
Моро понимающе подмигнул комиссару:
– Только когда речь идет о машинах… и женщинах.
Часы на каминной полке пробили десять. Почти в ту же минуту зазвонил телефон – и в кабинете, и в холле, поскольку в большом доме было установлено два аппарата.
– Кто это звонит в такой час? – помрачнев, спросил Монталабер.
– Я выясню, месье.
– Не нужно, Анри, я сам. Возможно, это срочно. А если это какой-нибудь зануда, я с ним разделаюсь.
Монталабер вышел из гостиной и направился по коридору в кабинет.
Поднявшись с дивана, Форестье помассировал ногу. Стоило посидеть без движения, и нога начинала сильно болеть. Чертова шрапнель! Надо было пройтись, немного размяться.
Комиссар вышел из комнаты вскоре после Моро и Гранже. На другом конце коридора он обнаружил столовую – слишком большую и холодную комнату – и понял, почему Монталабер предпочел ужинать в гостиной.
Открыв другую дверь, комиссар попал в библиотеку, стены которой от пола до потолка покрывали стеллажи с книгами. В одной стеклянной витрине были выставлены инкунабулы [4] , открытые на украшенном иллюстрациями развороте.
4
Инкунабулы – редкие книги, изданные в Европе в самый ранний период книгопечатания.