Тайна дважды убитой
Шрифт:
— Это жизнь! — воскликнул Цискаридзе. — И это Москва. Тут каждый день люди пропадают. Иначе, дорогой друг, мы без работы останемся. И если ты меня спросишь, так я тебе отвечу: некоторым лучше вовсе сгинуть. Что насчёт детективов… Так я тебе предложил уже добрую дюжину. Ты сам их отверг.
— Не мой класс…
— То-то и оно, — улыбнулся начальник. — Работать надо с теми, кто есть. Или держаться тех, кто хорош. Святослава ты зачем упустил? Источники мне докладывают, что он уже нашёл работу. И знаешь где?
— Понятия
— Вот! — Генрих поднял вверх свой жирный указательный палец. — Не надо в себе замыкаться. В своих делах. Шире надо смотреть, об своих людях думать. Святослав твой на Липова работает.
— Да и на здоровье.
— На здоровье?! — воскликнул Цискаридзе. Он уже начал терять терпение. — Мерзейшее существо этот Липов. Да ещё и иудей. Некрещёный. Или крещёный понарошку.
— Я думаю лишь о том, как мне раскрыть преступление, — вздохнул Фёдор. — Есть подозрение, что отец нашей Ксении раскрыл его раньше. И наказал Хованского по-своему.
— И правильно сделал тогда, ежели ты прав, — ответил Генрих. — А мы предадим суду Горелова. И ежели тот был не один — ответит за всех. Уж я позабочусь об том, чтобы до конца своих дней он оставался в ссылке.
— Я настаиваю на том, что мы должны навестить дом Кирилла Важенова, — произнёс следователь.
— А я против, — пожал плечами начальник. — Извини, но у нас тут не либерализьм. Прости господи.
Фёдор вернулся в кабинет. Бесстужев заварил новую порцию зелёного чая и потягивал его, будто коньяк. Отвратительное зрелище.
— Георгий, — спросил Фёдор. — А отчего ты сразу не вернулся к Матушке после вчерашнего?
— Легенда должна быть правдоподобной, — ухмыльнулся антимаг. — Вы, господин Иванов, будете вынуждены терпеть меня до пятницы. После чего напишете разгромную характеристику о моей профессиональной непригодности. И я в отчаянии уйду из розыскного дела навсегда…
— Да ты лирик, — ухмыльнулся Иванов. — Сослужи мне последнюю службу. Нам нужен судебный ордер на обыск в доме одного купца. Некто Кирилл Важенов.
— Отец Ксении? — тут же продемонстрировал свою осведомлённость антимаг. — Нет проблем. Дайте мне час времени.
— Кстати, позволь спросить… — начал Фёдор. — Что за красное вещество разлилось вчера? Когда маска слетела?
— Ах это? — улыбнулся Григорий. — Краска. С её помощью и создаётся ментальная маска. Могу научить.
Фёдор принюхался. Помещение наполнял отвратительный запах. Георгий-Григорий использовал электрический чайник, а нагретый пластик смердел пренеприятнейшим образом. Иванов тут же нажал на кнопку кофе-машины, чтобы перебить мерзкий аромат.
Антимаг даже никому не звонил, а лишь набрал сообщение на своём дорогущем телефоне. Фёдор с тоской отметил, что и ему придётся осваивать это чудо техники. Если даже колдуны овладели новинкой… Не прошло и часа, как раздался телефонный звонок. Звонил начальник.
— Иванов! —
— А что стряслось? — изобразил удивление Фёдор.
— Что ты тряс, то и стряслось! — ответил начальник.
Дальше началась игра слов и выражений, которую я решил принципиально не воспроизводить в нашем тексте. Иванов позвал Соколова, вызвал Макара и складывал в папку бланки, необходимые для осмотра.
— Ты тоже с нами едешь, — сказал он Григорию. Тот кивнул.
И когда следователь уже готовился отбыть, раздался телефонный звонок. То, что он услышал с того конца провода, заставило его похолодеть.
Глава 43. Бегство и уход
Алиса лежала в своей кровати, воздух наполнял тончайший аромат парфюмерии. Здесь, в спальне, всегда всё по высшему разряду. Постельное бельё меняют раз в три дня. Подушка всегда взбита: от прикосновения к ней кажется, что чьи-то руки массируют плечевую зону.
Но уже много дней мягкость шёлкового белья не дарила ей наслаждения. Ведь скоро должен был вернуться он. Мучитель, что так легко завладел её домом и телом. А ещё — претендовал на душу. Девушка хотела спать, но ей было мерзко, страшно и противно. Каждый вечер Владимир заставлял её ложиться в кровать обнажённой.
– Я должен чувствовать тебя.
В визитах колдуна не было ни системы, ни логики. Неизменным оставалось только насилие. Он мог прийти сразу же, раздевшись, демонстрируя кубики пресса и накачанную грудь. Или разбудить её среди ночи, облачившись в кожаный костюм, сжимая в руке стек.
Владимир мог долго-долго гладить её тело, а мог — хлестать плетью или цепью. Мог дарить наслаждение телу, а мог — мучить. Порезы и раны обрабатывал своими чудодейственными мазями, чтобы не оставить следов. А ещё — никогда не бил лицо, шею и руки. Причины не объяснял.
— Сегодня всё будет по-другому… — шептала Алиса. Она дрожала от страха и неизвестности. Она решила больше не быть жертвой.
А Ирландец — будто чувствовал перемену. Сегодня он не спешил. Больше того: злился и негодовал. С кем спорил колдун? Что у него стряслось? Алиса хотела знать, но ей было страшно.
— Я говорю — надо бросать! — кричал Владимир в трубку. — Ты или сделаешь, как я велю, или… Вот подонок! Ну ничего, я сейчас снова наберу.
Он вообще редко повышал голос. Но в тот вечер колдун отчего-то разбушевался. Владимир орал и пытался что-то втолковать собеседнику на другом конце провода. Тот снова и снова бросал трубку. Колдун зверел и насылал на упрямого собеседника проклятья.
– Обращу в мышь!
Через щель открытой двери Алиса видела, как по коридору бродит Виктор. Будто тень. Один раз он заглянул в её комнату. Глупо улыбнулся. Сделал странное движение руками, будто его душат — и ушёл.