Тайна Моря
Шрифт:
Обе леди выдохнули свободнее, когда мы сошли на берег и отдалились от моря. И вид, когда мы оглянулись, в самом деле предстал пугающий. Всюду, куда ни глянь, накатывали огромные волны, увенчанные белым; разбиваясь о скалы, они вскидывали столбы брызг или со зловещим ревом поглощали плоский берег перед нами. Горе любому, кто остался бы на скале; его унесло бы и расшибло о камни. Увидев это, старушка застонала и вслух произнесла благодарственную молитву. Даже девушка на миг побелела; затем, к моей тайной радости, инстинктивно подалась ближе ко мне.
Я взял командование на себя и распорядился:
— Идем, ни к чему торчать
— Мы оставили нашу бричку у гостиницы, — сказала молодая девушка, когда мы быстро двинулись в сторону Порт-Эрролла.
Тут мне вдруг пришло в голову, что эпизод спасения могла видеть Гормала. Сама мысль преисполнила таким отвращением, что у меня вырвался возглас. Я бы все отдал, чтобы она не омрачила это происшествие, слишком сокровенное — слишком радостное — слишком из ряда вон!
Потерявшись на две-три секунды в чувствах невыразимой нежности, я опомнился, только услышав голос приблизившейся девушки:
— Вы ранены? Пожалуйста, скажите, если да. Я умею оказывать первую помощь.
— Ранен? — спросил я в удивлении. — Вовсе нет. С чего вы это взяли?
— Я слышала ваш стон!
— Ах, это… — начал я с улыбкой. И тут прервался, потому что сердце снова окутал, словно сырой туман, гнетущий страх перед вмешательством Гормалы. Со страхом же, впрочем, пришла и решимость: я не позволю сомнениям мучить меня. Окинув взглядом берег, когда мы сошли с камней на пляж, я не увидел ни единой живой души. В этой части дюны переходили в узкий пустырь, заросший метлицей, за которым склон поднимался к высокой равнине. Здесь бы никто не спрятался: даже залегшего в высокой траве можно было бы легко заметить сверху. Ни слова не говоря, я повернул налево, как можно быстрее пересек пляж и взбежал по крутому склону песчаного плато. Там, с некоторой опаской и с сердцем, колотящимся, как молот, — я и правда не на шутку разволновался, — я огляделся. Только тогда я позволил себе выдохнуть свободно: сколько я видел, нигде не было ни следа человека. Ветер, теперь с силой задувший с моря, прижимал траву к земле, обнажая бледную зелень обратной стороны травинок; а ее характерный сине-зеленый металлический оттенок, который так трудно воспроизвести художникам, скрылся под этим яростным натиском.
Я бегом вернулся к женщинам. Пожилая упорно шла по берегу, оставляя за собой на песке полусырые следы; но молодая задержалась и подалась мне навстречу.
— Надеюсь, ничего не случилось? — задала она естественный вопрос.
— Нет, — ответил я, не задумываясь, поскольку отчего-то уже казалось, что мы с ней давние друзья, и говорил я с ней в этом духе. — Все хорошо. Ее здесь нет!
— Кого? — спросила она, как и я, без задней мысли.
— Гормалы! — ответил я.
— А кто такая Гормала?
Пару минут я шел молча, раздумывая над ответом. Я понимал, как трудно будет объяснить, насколько странно Ясновидица сплелась с моей жизнью; и все же этой девушке рассказать хотелось. Я боялся, что она рассмеется; примет меня за шута; будет презирать меня; или даже сочтет полоумным! С другой стороны, Гормала сама могла бы искать с ней встречи и при случае наговорить обо мне что в голову взбредет. Кто знает, что у нее на уме. Она могла настичь нас в любой момент; она могла быть неподалеку прямо
— Что ж! — сказала она после паузы. — Вряд ли меня можно назвать любопытнее других людей, но мне все же захотелось узнать здесь и сейчас, что с вами происходит. Вы так озирались, словно за вами гонятся! Почему вы сорвались с места и осматривались, будто в вас стреляли, а вы хотели найти откуда? Почему вы так переживали, а теперь вернулись напевая? И кто такая Гормала и почему вы так рады, что не увидели ее? Почему не ответили, когда я о ней спросила? Почему шли, закинув голову, с неподвижным взглядом, словно вас посетили видения? И почему… — Тут она прервалась, и густая краска залила ее лицо и даже шею. — Ой, — продолжила она тихо и пылко. — Прошу прощения! Я забылась. Я не вправе задавать столько вопросов, тем более незнакомцу! — Она осеклась так же неожиданно, как начала.
— Право, не извиняйтесь! — сказал я. — Знаю, что грубо тянуть с ответом о Гормале; но правда в том, что ее окружает слишком много странностей и что на самом деле я переживал, не примете ли вы меня за дурачка или полоумного, если я их перескажу. И вы точно не поймете, почему я не хотел ее видеть, если я откажусь рассказывать. Да и если не откажусь, — прибавил я.
Смущение соскользнуло с девушки, словно плащ; к румянцу прибавилась улыбка, когда она обернулась ко мне и сказала:
— Это ужасно интересно. О, прошу, расскажите, если можете.
— С радостью, — ответил я от всего сердца. — Гормала… — начал я; но в этот самый момент приземистая дама перед нами, оторвавшаяся на приличное расстояние, обернулась и окликнула нас. Я расслышал только «мисс Анита», но девушка, очевидно, поняла все, потому что ответила: «Хорошо! Мы идем!» — и поспешила вперед. Отрадно было слышать, что она сказала «мы», а не «я»: замечательно было занимать место в ее мыслях.
На ходу она обернулась и добавила:
— Обязательно расскажите все; мне не будет покоя, пока я не услышу историю целиком, какой бы она ни была. Это так волнующе и замечательно! Сегодня утром, выходя спросонья из гостиницы, я и не представляла, сколько нам готовит день.
Собравшись с духом, я ответил:
— Отужинайте в гостинице со мной. Вы пропустили обед и наверняка проголодались, поэтому стоит сесть за стол раньше. Для меня это будет истинным удовольствием; а после я расскажу вам все, если мы улучим минутку наедине.
Она помолчала, и я нервно ожидал решения. Затем она ответила с греющей душу улыбкой:
— Все будет так, как скажет миссис Джек. Но мы поглядим!
И пока что я довольствовался этим.
Когда мы догнали миссис Джек, та принялась громко сокрушаться:
— О, мисс Анита, не знаю, что и делать. Песок такой тяжелый, да одежда так давит от сырости, да туфли так хлюпают — я уж думаю, что никогда не согреюсь и не высохну, хотя в каком-то смысле согрелась даже чересчур.
При этом она пошла по-медвежьи, вразвалку, так что захлюпало в промокших туфлях. Я бы рассмеялся, хоть и жалел бедняжку, но одернул себя, увидев тревогу, написанную на лице мисс Аниты. Она ласково принялась помогать пожилой даме и всячески ее утешать, просительно взглянув на меня.