Тайна Сорни-най

Шесталов Юван Николаевич

Мы шли по урману. Урманом называют лес на возвышенном месте. Урманы бывают кедровые и сосновые. Мы шли по кедровому урману. Кедры стояли редко, на расстоянии друг от друга. Нигде не было ни валежника, ни чащи, будто кто-то занимался расчисткой леса.

— Кто прибрал этот лес? — спросил я. — Не Миснэ ли?

— Нет. Этот лес вырос после игры огня. Давным-давно это было…

— А что это такое — игра огня?

— Исстари повелся такой обычай — выжигать леса. На горных местах хорошо растет брусника. А без ягоды брусники зиму не прожить. Подожгут люди свой лес в сырое время и следят,

как играет огонь. Сухие деревья, валежник сгорают дотла, а сильные остаются и в благодарность приносят хороший урожай кедровых орехов. И ягода брусника хорошо растет в таком лесу. И олени дикие, и лоси любят гулять тут…

Мы идем по кедровому урману. Собака залаяла. Лай был сначала неуверенным, редким, потом стал частым, задорным.

— Это Ханси лает, наверное, на белку, — сказала мама и ускорила шаг. А мы с Кириллом побежали в сторону, откуда слышался лай.

Ханси стоял у ствола огромного кедра на задних лапах и надрывно лаял, скребя когтями кору.

Ветви кедра были зелеными, пушистыми. Мы ходили вокруг него, а белки не могли разглядеть.

— Да никого тут нет! — заговорил Кирилл. — Обманывает Ханси. Просто так лает.

— Собака никогда не обманывает, — тихо заметила мама. — Затаилась белка в ветвях. Маленькая, а мудрая.

Отойдя подальше от дерева по совету мамы, я увидел белку. Зверек, вскинув вверх пушистый хвостик, сидел на зеленой ветке кедра, смотрел вниз, на лающую собаку и на меня.

Пес наш Ханси кружит с лаем, Ствол кусает, крошит: Ждет, когда стрельнет хозяин, Друг его хороший. Хочет пес, чтоб трепетала Белка в сильных лапах. Хочет он вдохнуть седого Дыма горький запах.

Но мама не снимает с плеча ружье, а просит подать ей лук. Я несу лук. А стрелы несет Кирилл в почерневшем колчане из оленьей шкуры. Из колчана торчали острые железные наконечники стрел. Одни наконечники как вилки, другие — ножи, третьи — с зубцами, похожими на медвежьи когти. У каждой стрелы свое назначение. Стрелой с зубцами бьют рыбу. На зверя идут с острой, как нож, стрелой. А деревянной стрелой с шаром глушат белку. Много стрел в колчане.

Мама просит у Кирилла стрелу с тупым наконечником, который называется «томар». Мы с Кириллом удивляемся: почему мама не хочет стрельнуть по белке из ружья?

— Пороху у нас мало. Да и шкурку надо беречь. Кому она разорванная? Ни людям, ни государству…

Белка успокоилась. Видимо, привыкла к лаю. И, забыв об опасности, занялась своим делом. Она то грызла кедровые орешки, то умывалась лапкой, то просто перепрыгивала с веточки на веточку.

На снегу пылает солнце. В небе синь без края. Белка резвая на ветках В серебре играет. Белка скачет, звездный иней Сыплет в глушь лесную. А под кедром

величавым Пес наш все тоскует…

О чем тоскует наш пес? Конечно же о добыче. О беличьей шкурке. Инстинкт охотничий. Тоскует собака по добыче, мечется.

А белке будто все это нипочем. Она вверху. Собака внизу. И мало ли что происходит внизу. Всякое бывает. И пусть. А наверху хорошо. Даже зимнее солнце иногда покажет глаз, осветив на мгновение верхушки высоких деревьев. И нет на ветке ни росомах, ни лисиц, ни других врагов белки. Лишь соболи да верховой ветер вредны ей. А в остальном хорошо на вершине дерева.

Все играет, белка скачет В искристой вершине. И дрожит, и гнется ветка, И слетает иней.

Мама подала мне лук и стрелу с тупой головкой. Я начал целиться в белку. Выстрелил. Что-то свалилось. Собака в ярости заметалась у ствола дерева. Я побежал туда, но, к моему огорчению, оказывается, упала выщербленная кедровая шишка.

— Перья остались, а мясо улетело, — засмеялась мама. — Но не волнуйся. Это белка, а не глухарь. Далеко не улетела, на другую ветку пересела. Попробуй второй раз, да только меться хорошенько.

И второй раз я не попал. Кирилл смеялся. Хохоча, бегал со стрелой. На третий раз мне не доверили стрелять. Стрелял Кирилл. И к моей радости, тоже не попал. А белка на ветке плясала.

И мама сказала такую примету:

— Скачет белка по ветвям, по нижним ветвям высокого дерева, развешивая грибы, — быть зиме малоснежной; скачет белка по ветвям, по верхним ветвям высокого дерева, развешивая грибы, — быть зиме снежной, буранной.

Мама взяла сама лук и стрелу. Прицелилась, полетела стрела, и белка камушком свалилась с ветки. Пес, радостно взвизгнув, кинулся к ней, чтобы схватить зубами зверька.

— Не тронь! — крикнула мама.

Ханси как вкопанный стал около распластавшейся возле ствола белки, не осмеливаясь дотронуться до нее.

Первым добежал до белки Кирилл. Он схватил ее и начал разглядывать.

— В глаз попала, в глаз! — торжествуя, крикнул он, глядя на мою маму, будто это он попал.

— Это случайно, — заметила мама. — А вообще-то надо попадать в глаз, чтобы шкурка хорошая была.

Я схватил белку.

— Что, лапки опять отрезать будем для собаки? — тиская в руках пушистого зверька, говорил я.

— Лапками-то он только облизнется, ему нужно отдать и кишки. Освежевать надо зверька.

— Как освежевать?

Мама достала охотничий нож. Распорола шкурку белки на задних лапках. Сделала надрезы у хвоста и на голове. А затем стянула мех, как варежку.

— Так вот знайте: хороший охотник не портит шкурку. Первым сортом сдает. Для этого и в глаз попадают. Для этого и из ружья не стреляла. Но знайте и то: убить зверя — еще не все, надо хорошо с него шубку снять, чтобы шкурку первым сортом сдать. Государству теперь эти шкурки нужны.

— А белку жалко, — сказал Кирилл. — Она так хорошо играла на веточке, плясала, радовалась чему-то. Может быть, солнцу. А мы ее убили.