Тайная Миссия
Шрифт:
Триффан вывел его на поверхность. Укрываясь от патрулей под колючей молодой порослью и ракитником, они прошли довольно далеко, пока не очутились на свободном от зарослей участке возле другого тоннельного выхода. Там лежало тело крота. Весь истерзанный, с порванным рыльцем, он лежал в скрюченной позе. Его рот был чуть приоткрыт; в капельках росы, что за ночь осела на его мехе, сверкало солнце. Это был тот, кого убили накануне.
— Может, тебе известно, как его зовут? — спросил Триффан. — Нет? Не знаешь?
Он склонился над мертвым и расплакался
— За что ты казнишь тех, кто верует в Камень, Алдер? — снова прозвучал вопрос Триффана — только теперь он обращался к стражу по имени. — Ответь же мне: за что? Этот крот был последователем Камня, как и я сам. Убивая невинных, ты казнишь и себя самого. Почему ты творишь это?
— Но ведь я… — запинаясь, начал было Алдер и не смог продолжать: Триффан устремил на него свой открытый, от сердца идущий взор, и в нем была твердость, и в нем была правда.
Затем Триффан чуть отошел в сторону и присел у выхода, предоставив Алдеру побыть наедине со своей совестью. Алдер же предпочел остаться, где был. Он все смотрел и смотрел на убитого, а перед его мысленным взором проходили десятки, сотни, тысячи убиенных и замученных гранками во время их длительного похода на юг.
— Но ведь я… — выговорил Алдер дрожащими губами — и вдруг услышал вокруг себя крики, плач и стенания многих безымянных кротов, и устыдился, и глаза его стали мокрыми от слез.
Через малое время, ощущая тяжесть во всем теле и ломоту в лапах, он обернулся к Триффану и беспомощно спросил:
— Что же мне делать?
— Прислушайся к Безмолвию Камня, — отозвался Триффан, глаза его словно излучали солнечный свет.
— Кто ты? — спросил шепотом Алдер. — Откуда ты?
— Я никто. Но за мной явится тот, кто заставит тебя забыть обо всем, что было прежде. Он будет воплощением Безмолвия Камня, и ты последуешь за ним и будешь помогать ему в деяниях его.
— Как имя его?
Триффан еще раз взглянул на мертвое тело и произнес:
— Мы называем его Крот Камня, но имя его мне неведомо. Оно никому не известно. Он без имени, ибо еще не рожден.
— Но он придет?
— Обязательно придет. И ты узнаешь его.
После этого они, снова миновав все патрули, благополучно вернулись в нору, и никто, в том числе и Спиндл, так и не узнал, где они были, что видели и о чем говорили между собой.
Тем не менее в течение следующего дня Спиндл был немало озадачен: Триффан почти не разговаривал и не двигался, а между стражами, видимо, возникло какое-то несогласие, потому что тот, которого звали Алдер, тоже отмалчивался, уткнувшись головой в лапы, и не реагировал на расспросы своего товарища Маррама. Что же касалось двух обитателей дальнего угла, то из них на ногах был только один. Он приносил пищу своей подруге и с трогательной заботой пытался немножко ее почистить.
Когда молодой крот попросил разрешения
— Пусти его!
Он сказал это таким властным тоном, что Маррам, видимо, почел за благо с ним не связываться. Молодой крот ушел наверх, один, без охраны, и вскоре вернулся. Все это казалось Спиндлу крайне необычным.
В их помещении возникла какая-то странная, мирная атмосфера, только Спиндл не мог взять в толк, в чем же, собственно, дело… Триффан, очевидно, знал; похоже, это было известно и Алдеру… Что это могло означать?
Дело шло к вечеру, когда Триффан наконец встряхнулся и неожиданно сказал, что, пожалуй, пора познакомиться с бродяжками поближе. Кроты, мол, от природы существа общительные, они любят собирать всякие слухи о том, что происходит вокруг. Спиндл встретил его предложение с радостью, он увидел в этом признак того, что Триффан возвращается к своему нормальному состоянию. Они подошли к юнцу и, поскольку в их положении было явно не до соблюдения формальностей, просто поздоровались.
— Вы посланы наставлять нас? — спросил тот. Его голос, как и тело, был тонок и звучал крайне робко. В глазах его застыл испуг, но Триффан заметил, что, несмотря на страх, он выдвинулся вперед, прикрывая спутницу своим телом.
— Мы сами здесь новички. Только что прибыли, — понизив голос, ответил Триффан.
— Как тебя зовут? — спросил бродяжка, боязливо поглядывая на Триффана.
— Мое имя тебе ни о чем не скажет, — мягко проговорил Триффан.
— Извините, — отозвался юноша. Он переводил взгляд с Триффана на Спиндла и все время боязливо озирался на стражников.
— Если ты думаешь, что я грайк, как они, — и Триффан кивком указал на охрану, — то ошибаешься. Мы здесь на время. Мы — лекари-травники.
— Ах так! — чуть приободрившись, проронил тот.
— Как тебя зовут? — спросил Триффан.
— Пенниворт, — извиняющимся тоном откликнулся юноша. — Пенниворт — значит «дешевка». Глупое имя, но что поделаешь — к несчастью, так меня назвали. Одному Камню ведомо… Я хотел сказать, непонятно почему…
Говорил юнец гораздо лучше, чем можно было ожидать от простого бродяжки.
— Значит, Пенниворт! — проговорил Триффан, посмеиваясь, и подошел ближе. Ему начинал нравиться этот паренек: в нем было что-то по-детски открытое, хотя он по-прежнему держался робко, горбился и переминался с лапы на лапу. Ему явно хотелось о чем-то спросить.
— Ну же, говори! — ободряюще сказал Триффан.
— Да вот…
Снова заминка, снова нерешительное молчание, косые взгляды в сторону охранников и вдруг — шепот:
— Вот вы засмеялись. Они же никогда не смеются. А если и смеются, то над тем, что вовсе не смешно.
— Вот оно что! — протянул Триффан и подумал, что действительно, в обществе грайков, которых он встречал в Аффингтоне, да и тех, кто находился вчера в зале, веселого было явно маловато.
— А вы сами откуда будете? — спросил Пенниворт.