Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм.

Костырченко Г. В.

Но однажды запущенный механизм чистки продолжал набирать обороты. Тот же Храпченко 22 мая 1943 г. представил Щербакову «Список руководящих работников в области искусства евреев по национальности», содержащий 14 кандидатур на увольнение, среди которых значились директора ведущих московских и ленинградских театров [644] .

Уловив суть веяний на Олимпе власти, руководитель другого ведомства, управлявшего культурой, — Комитета по делам кинематографии при СНК СССР И.Г. Большаков решил внести свою лепту в дело национально-кадрового очищения искусства. 24 октября 1942 г. он доложил Щербакову об отклонении им предложения С.М. Эйзенштейна утвердить актрису Ф.Г. Раневскую на роль княгини Ефросинии Старицкой в снимавшемся им фильме «Иван Грозный». Свое решение чиновник мотивировал тем, что «семитские черты у Раневской очень ярко выступают, особенно на крупных планах». А чтобы у секретаря ЦК не возникло сомнений в справедливости этого довода, к письму прилагались фотографии (анфас, профиль) кинопроб Раневской. Столь веские в то время аргументы сделали свое дело, и дочь зажиточного коммерсанта и старосты таганрогской хоральной синагоги Григория Фельдмана так и не сыграла в фильме Эйзенштейна, несмотря на все старания режиссера и его помощников на Алма-Атинской киностудии [645] .

644

Там

же. — Оп. 119. — Д. 12. — Л. 126–133. Оп. 125. — Д. 126. — Л. 16–17.

645

Там же. — Оп. 125. — Д. 124. — Л. 66–71.

5 апреля 1943 г. Большаков с чувством гордости за работу вверенного ему ведомства рапортовал Маленкову, что из числа молодых режиссеров, кинооператоров, художников и сценаристов, подготовленных в последнее время Всесоюзным институтом кинематографии, Кинокомитет «отобрал наиболее одаренных и способных товарищей, главным образом русских…». «Это, — отмечалось далее, — будет иметь огромное значение в деле освежения кинематографических кадров…» [646] .

Примерно в это же время, видимо не без участия руководства Комитета по делам кинематографии, была выдвинута идея переименования киностудии «Мосфильм» в «Русьфильм» с последующей переориентацией этой крупнейшей в стране кинофабрики на производство продукции по исключительно русской национальной тематике. Русскими должны были быть и кинематографические кадры — режиссеры, актёры и другие специалисты, работающие на этой киностудии. Одни известные кинорежиссеры (например, И.А. Пырьев) благосклонно отнеслись к этому проекту, другие, напротив, стали протестовать. Среди последних наиболее мужественно держался М.И. Ромм, направивший свои возражения Сталину в виде пространного письма. В нем известный киномастер обращал внимание вождя на то, что его «детище — советская кинематография находится… в небывалом состоянии разброда, растерянности и упадка», причем, по мнению Ромма, причины кризисных явлений в кино коренились отнюдь не в трудностях военного времени, а носили во многом субъективный характер. В качестве главного виновника этой искусственно созданной негативной ситуации в письме назывался Большаков, и вот почему:

646

Там же. — Д. 126. — Л. 11–12.

«За последние месяцы в кинематографии, — писал Ромм, — произошло 15–20 перемещений и снятий крупных работников (в частности, приказом Большакова были смещены тогда со своих постов художественные руководители Алма-Атинской киностудии Ю.Я. Райзман и Л.3. Трауберг. — Авт.)… Все… перемещения и снятия не объяснимы никакими политическими и деловыми соображениями. А так как все снятые работники оказались евреями, а заменившие их — не евреями, то кое-кто после первого периода недоумения стал объяснять эти перемещения антиеврейскими тенденциями в руководстве Комитета по делам кинематографии».

Завершая свое послание, Ромм с горечью писал о собственных противоречивых чувствах:

«Проверяя себя, я убедился, что за последние месяцы мне очень часто приходится вспоминать о своем еврейском происхождении, хотя до сих пор я за 25 лет советской власти никогда не думал об этом, ибо родился в Иркутске, вырос в Москве, говорю только по-русски и чувствовал себя всегда русским, полноценным. Если даже у меня появляются такие мысли, то, значит, в кинематографии очень неблагополучно, особенно если вспомнить, что мы ведем войну с фашизмом, начертавшим антисемитизм на своем знамени» [647] .

647

Громов Е.С. Сталин: власть и искусство. — М.: Республика, 1998. — С. 350–352.

Позже Ромм был приглашен в ЦК к Александрову, который хорошо поставленным профессорским голосом разъяснил ему политику партии по национальному вопросу, а также пообещал возвратить на «Мосфильм» некоторых уволенных оттуда работников-евреев. У режиссера тогда сложилось впечатление, что цековское начальство стремится как можно быстрее замять нежелательный для него скандал. Возможно, поэтому проект создания «Русьфильма» очень скоро был свернут.

Произошли сбои в антиеврейской чистке и на «вышке русской музыкальной культуры», как витиевато называл Александров Большой театр. Вместо предложенной им тотальной замены кадров еврейской национальности были уволены только исполнявший обязанности директора Я.Л. Леонтьев, а также художественный руководитель и главный дирижер С.А. Самосуд. Видимо, это было связано с опасением Сталина (тот часто бывал в Большом, считавшемся с мая 1930 г. правительственным театром, и контролировал лично ситуацию в нем), как бы борьба «за чистоту русского искусства» не привела к дезорганизации и развалу ее главного очага. К такой мысли вождя, возможно, подвел Жданов, который был в курсе этого дела. Ведь по его рекомендации новыми директором и художественным руководителем Большого театра были утверждены, соответственно, Ф.П. Бондаренко и А.М. Пазовский, которые занимали аналогичные должности в Ленинградском театре оперы и балета им. Кирова. И если первый был русским, то второй — сыном крещеного еврея-кантониста [648] .

648

РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 117. — Д. 333. — Л. 6.

Явно неудовлетворенный такими результатами, Александров вместе со своим заместителем по Агитпропу Т.М. Зуевой [649] направил 15 июля 1943 г. в секретариат ЦК новую записку, озаглавленную «О работе Государственного академического Большого театра Союза ССР». И опять все тот же псевдопатриотический пафос, что и в аналогичном послании годичной давности, все те же таблицы «руководящего состава, подобранного односторонне по национальному признаку», в которых преобладали еврейские фамилии. И в заключение — истеричный вывод о том, что «Большой театр стоит перед угрозой серьезного кризиса и требует укрепления руководящими работниками» [650] .

649

С 1940 по 1945 год Зуева работала заведующей отделом культурно-просветительных

учреждений УПиА, затем председателем Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совете министров РСФСР. В 1949 году была назначена заместителем председателя СМ РСФСР, находясь одновременно в руководстве Комитета советских женщин.

650

Там же. — Оп. 125. — Д. 216. — Л. 101–104.

Однако на сей раз вообще никакой реакции сверху не последовало, что, впрочем, не смутило неугомонного Александрова, который принялся наводить порядок в другом бывшем императорском театре — Малом. Здесь в качестве главной жертвы он избрал старого мхатовца, соратника К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко И.Я. Судакова. Добившись ранее его смещения с поста директора Малого театра, Александров 20 июля поставил перед Щербаковым вопрос об отстранении Судакова и от должности художественного руководителя. Но так как приведенные Александровым доводы о том, что «творческий стиль» Судакова «чужд» Малому театру, не убедили Сталина (поскольку и тут последнее слово было за ним), захлебнулась и эта агитпроповская атака. Правда, чтобы взять реванш, высокопоставленным недоброжелателям Судакова не пришлось ждать слишком долго. Благоприятный случай подвернулся, когда осенью 1944 года в Малом театре прошла премьера пьесы А.Н. Толстого «Иван Грозный». На спектакле побывал и Сталин, которому он не понравился, возможно, из-за эмоционального перехлеста в сцене прощания царя Ивана с мертвой царицей. Пользуясь благоприятным случаем, 25 октября Щербаков представил Сталину рукопись подготовленной для «Правды» [651] статьи крупного в будущем партидеолога Л.Ф. Ильичева, который желчно раскритиковал новую работу Судакова, используя такие уничижительные эпитеты и оценки, как «грубый провинциализм», «пошленькая аффектация», «режиссер сбивает… актеров с реалистического пути» [652] .

651

В этой газете 15 марта 1940 г. появилась статья Судакова, которую он посвятил 50-летнему юбилею своего талантливого соплеменника С.М. Михоэлса, о чем, конечно, не забыли в Агитпропе.

652

Там же. — Д. 216. — Л. 38–40. Д. 297. — Л. 109–116.

Расчет руководства партпропаганды на то, что Сталин не стерпит театральных «издевательств» над любимым им персонажем русской истории, оказался верным. Вскоре новым художественным руководителем Малого театра был назначен П.М. Садовский. Однако на этом травля Судакова не закончилась. Весной 1947 года с подачи Александрова его изгнали и из МХАТа, где он работал еще с 1916 года. После этого режиссер оказался отлученным от любимого искусства, занимаясь исключительно педагогической деятельностью. И только через три года директор автомобильного завода им. Сталина И.А. Лихачев рискнул взять его руководителем театральной самодеятельности в Доме культуры предприятия [653] .

653

Там же. — Д. 367. — Л. 18–20. Д. 570. — Л. 4–7.

АНТИСЕМИТСКИЙ НАЖИМ НА ЖУРНАЛИСТИКУ И ЛИТЕРАТУРУ.

Тем временем карьера члена редколлегии «Правды» Ильичева, соучаствовавшего в травле Судакова, наоборот, пошла в гору. 22 ноября 1944 г. его назначили главным редактором «Известий». Прежний руководитель этой газеты Л.Я. Ровинский незадолго до этого подвергся нападкам со стороны УПиА, инкриминировавшего ему целый набор прегрешений: «безответственное отношение к редактированию газеты» («почти в каждом номере имеют место грубые грамматические ошибки», «уродуется русский литературный язык», «без надобности употребляются иностранные слова»), опубликовал «хвалебную» статью о художнике Л.В. Сойфертисе, чье творчество отмечено «грубыми формалистическими тенденциями», обошел молчанием всероссийский смотр русских хоров, проводившийся по постановлению политбюро от 15 мая 1944 г., и, наконец, допустил «засорение» редакции такими кадрами, как О.С. Войтинская, С.Г. Розенберг, В.В. Беликов, Б.Л. Белогорский-Вайсберг. Кроме того, Ровинскому припомнили его пребывание в 1917–1918 годах в партии меньшевиков. Впрочем, из-за особенно острого в годы войны дефицита квалифицированных журналистов всех евреев тогда из «Известий» не уволили, временно отложив завершение чистки. С новой силой она возобновилась с конца 1946 года, после того как Ильичев представил в ЦК следующие данные о национальном составе редакции: из 184 сотрудников газеты 144 — русские, 27 — евреи, пять — украинцы, восемь — представители других национальностей [654] .

654

Там же. — Оп. 3. — Д. 1051. — Л. 44. Оп. 117. — Д. 408. — Л. 90. Д. 452. — Л. 160–176. Д. 463. — Л. 156–157. Д. 672. — Л. 101.

Проводить кадровые перетряски в редакциях газет, журналов и в издательствах кадровикам со Старой площади было и проще, и сподручней. Во всяком случае, им не приходилось преодолевать тех проблем, которые обычно возникали при увольнении, скажем, известных деятелей искусства нежелательной национальности (из-за заступничества влиятельных покровителей, коллег и т. п.). Очень оперативно и деловито прошла, например, проверка национального состава сотрудников Учпедгиза. Руководивший этим «мероприятием» первый заместитель начальника управления кадров ЦК Шаталин доложил в мае 1943 года Маленкову о том, что в издательстве выявлена большая «засоренность» кадров «нерусскими людьми» (назывался в том числе и видный специалист по русскому языку Д.Э. Розенталь), за что предлагал сделать внушение руководству Наркомпроса РСФСР, в чьем ведении находился Учпедгиз: «Хорошо бы вызвать т. Потемкина на секретариат и втолковать ему это дело». Нетрудно догадаться, какое именно «дело» собирались «втолковать» в ЦК наркому просвещения Потемкину, которому уже в силу того, что он принадлежал к старой рафинированной интеллигенции, да к тому же еще являлся крупным гебраистом, защитившим в начале века докторат о еврейских пророках, с большим трудом давалась антисемитская «наука» сталинского аппарата. Во всяком случае, 17 мая секретариат ЦК признал «ненормальным» положение дел в Учпедгизе и поручил Александрову предложить соответствующие «оргвыводы» по этому издательству [655] .

655

Там же. — Оп. 117. — Д. 347. — Л. 29, 37.