Тайны Парижа
Шрифт:
Мориц, подавший руку своей спутнице, легко поднялся по ступенькам подъезда, прошел мимо старого Иова, педантичного слуги, рабски следовавшего обычаю, прежде чем ввести к своему господину посетителей, предварительно справляться, принимает он или нет.
– Я друг дома, – сказал Мориц, отстраняя слугу, – для меня Арман всегда дома.
– И для меня также, – прибавила Нини Помпадур. Молодые люди бегом поднялись на первый этаж и застали Армана на пороге курильной.
– Здравствуйте, – приветствовал он их, –
– Об этом нужно спросить тебя, – ответил Мориц, – впрочем, по-моему, вид у тебя прекрасный; не то что третьего дня, когда ты рассказывал свои приключения с Дамой в черной перчатке.
При этом имени Арман нахмурился.
– Черт побери! – продолжал Мориц. – Какой прекрасный врач Фульмен!
– Почему это? – спросил Арман.
– Я говорю, – повторил журналист, – что, следуя закону, принятому в любви, клин клином вышибать, Фульмен тебя быстро и чудесно исцелила.
– Фульмен? – спросил удивленный Арман.
– Уж не хотите ли вы сделать из этого тайну? – сказала, улыбаясь, Нини Помпадур?
– Нам все известно, – проговорил Мориц.
– Все известно? – переспросил Арман.
– Решительно все, дорогой мой.
– В таком случае сообщите кое-что и мне, потому что я ровно ничего не знаю.
– О-го! – вскричал Мориц. – Уж не принимаешь ли ты нас за ребят?
– Но клянусь вам…
– Ну, что ж! Мы напомним тебе вкратце твое поведение за последние два дня. Во-первых, вчера утром мы оставили тебя у Фульмен… ты провел там день, обедал и ужинал…
– Что же это доказывает?
– Ровно ничего. Вечером вас видели вместе на спектакле…
– Она предложила мне место в своей ложе.
– Наш друг Мориц Стефан очень любопытен; он все хочет знать, но ничего не узнает, – сказал вдруг голос на пороге курильной.
Мориц, Нини Помпадур и Арман обернулись. Вошедшая женщина была Фульмен.
– Черт возьми! – воскликнул Мориц. – Вот явилось и подтверждение моих предположений.
– Ты ошибаешься, Мориц.
– Вот как?
– Так как, – продолжала танцовщица, – я решила во что бы то ни стало скомпрометировать нашего друга и явилась теперь исключительно для того, чтобы переговорить с ним о важном деле…
– Гм? – заметил Мориц.
– Так как, – продолжала Фульмен тоном судьи, произносящего приговор, – вы обвинили нас, Армана и меня, в тайных сношениях, то мы, по крайней мере, имеем право воспользоваться этим, и я, Фульмен, как заменяющая хозяйку дома, прошу вас оставить нас.
– О-го! – пробормотала Нини Помпадур. – Какой тон! Но Фульмен выразительно взглянула на Морица, и тот немедленно поднялся с места.
– Пойдем, Нини, – сказал он, – не будем нарушать их медовый месяц.
Он пожал руку изумленному Арману и, увлекши за собою свою черноволосую спутницу, напевая, спустился с лестницы.
Тогда Арман, пораженный приходом
– Как вы… вы здесь!..
Фульмен ответила не сразу; она сначала сбросила накидку на диван, сняла шляпу, стащила перчатки и с улыбкой взглянула на молодого человека.
– Неужели, – спросила она, – есть что-нибудь удивительного в моем посещении?
– Но оно является для меня неожиданностью.
– Во-первых, дорогой мой, весь Париж после того, как нас видели вместе у итальянцев, думает, что я ваша возлюбленная! Париж ошибается теперь, хотя иногда он бывает прав.
– Вы думаете? – спросил Арман, грустно улыбнувшись. Фульмен пристально посмотрела сначала на него, а потом взглянула в зеркало на себя.
– Фат! – сказала она.
Она уселась рядом с Арманом и продолжала:
– Вполне естественно, что я явилась посетить своего будущего обожателя так просто, без всякого серьезного дела.
И Фульмен искоса взглянула на молодого человека.
– Однако, – прибавила она, – успокойтесь, я пришла по делу.
Арман вздрогнул.
– Я приехала за вами.
– За мною! – воскликнул он, все более и более удивляясь.
– Одевайтесь и едемте!
XXV
– Едемте, – сказала Фульмен, кутаясь в шаль, – дорогой я объясню вам все подробнее.
– Но куда же вы хотите меня везти? – спросил Арман.
– Повторяю вам: едемте.
– Странная женщина! – прошептал молодой человек, повинуясь против своего желания воле танцовщицы.
– Сегодня холодно, – прибавила она, – надевайте пальто потеплее. Я не хочу, чтобы вы простудились: в конце концов я все же отвечаю за вас.
– Неужели! – воскликнул Арман, улыбаясь.
– Еще бы! – пробормотала Фульмен. – Поймите, мой дорогой друг, что я имею виды на вас… в будущем.
Арман вздохнул, но промолчал; однако, повинуясь Фульмен, он прошел в туалетную и, пока она надевала шляпку, быстро оделся. Он вошел в городском костюме и белом кашемировом пальто, надетом поверх голубого сюртука.
– А! – сказала Фульмен, улыбаясь. – Вы оделись восхитительно, мой друг; но ваш костюм не соответствует моему плану. Белое пальто иногда слишком обращает на себя внимание… ночью…
– Значит, вы хотите заставить меня разыграть роль преступника?
– Может быть.
– Черт возьми! Уж не захватить ли мне с собою пистолет. Фульмен движением руки остановила его.
– Я не люблю людей, разгуливающих по Парижу с пистолетом в кармане, – сказала она, – это напоминает итальянских разбойников и довольно опасно; но маленький-маленький кинжалик…
– Вот оно что! – проговорил удивленный Арман.
– Я говорю, – повторила Фульмен, – что иногда… сегодня вечером, например, совсем не лишнее захватить маленький кинжал.