Тайны Парижа

Террайль Понсон дю

Письмо было послано не почтой. Эммануэль начал рассматривать почерк адреса, который был написан незнакомой ему рукой. Затем он распечатал его и тщетно искал подписи. Письмо было анонимное и содержало в себе одно только слово: «Бегите!»

– Ах! – вскричал маркиз, комкая письмо в руке и поспешно вскочив с места. – Кто присылает мне все эти предупреждения, и уж не ловушка ли это, расставленная моими врагами?

Он встал и принялся шагать по рабочему кабинету в сильнейшем беспокойствии. Маркиз бросил анонимное письмо в камин, но бумага вследствие своей легкости отлетела,

не зажегшись, в угол камина и упала на золу. Маркиз поднял записку и принялся всматриваться в единственное заключавшееся в ней слово, ища в нем то, что называют дух почерка. Буквы были неровные и, казалось, были написаны под влиянием чувства страха.

– Бежать! – пробормотал маркиз. – Но куда? Когда и как? Чем мотивировать жене этот внезапный отъезд?

И маркиз, на лбу у которого выступил холодный пот, воскликнул:

– Мне кажется, что я схожу с ума!

Он вышел из кабинета и спустился к жене. Госпожа де Флар сидела в будуаре и читала книгу религиозного содержания. Обе маленькие девочки играли у камина. Маркиз вошел. Госпожа де Флар подняла голову и была поражена бледным и искаженным лицом мужа; она поспешно спросила:

– Боже мой! Что с тобою, друг мой? Эммануэль сел рядом с нею и взял ее руку.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал он.

– Говорите, – ответствовала она, взглянув на него с нежностью и смутным беспокойством.

– Вы помните, мой друг, наш вчерашний разговор? – спросил Эммануэль.

– С Октавом де Р.?

– Да.

– Помню, – ответила маркиза. – Но к чему этот вопрос?

– Сейчас увидите. Октав сказал нам, – продолжал маркиз многозначительным тоном человека, который принял внезапное решение, – что на свете бывают люди, которые приносят несчастье, не правда ли?

– Правда, но ни вы, ни я, полагаю, не верите в подобный вздор.

– Вы ошибаетесь…

Маркиза с удивлением посмотрела на мужа. Последний сказал ей с убеждением:

– Я верю.

– Вы… этому верите?

– Верю, что на пути счастливого до некоторых пор человека появляется иногда один из тех приносящих несчастье людей, и вся судьба его меняется.

– Но к чему вы говорите это мне, о Господи!

– Видите ли, – продолжал маркиз, – мне страшно!

– Страшно! Вам?

– Вчера один человек встретился со мною в то время, когда я выходил из посольства, и этот человек сказал мне с отвратительной улыбкой: «Вы очень счастливы, маркиз, но вашему счастью наступит конец», – и страх охватил меня; действительно, вечером у меня случилась самая глупая, самая безрассудная ссора, а сегодня утром я дрался на дуэли.

Маркиза вздрогнула при этом воспоминании. Де Флар продолжал:

– Однако моя счастливая звезда оказала мне покровительство. Эта звезда, как вы прекрасно знаете, вы, мой друг, ваша улыбка, ваш нежный взор, ваша любовь.

– Дорогой Эммануэль!

– Но, – грустно продолжал маркиз, – я опять видел этого человека, эту зловещую птицу, как говорит Октав.

– Вы… его… снова видели?

– Да.

– Когда?

– Час назад.

– Значит, вы выезжали?

– Нет, он был здесь.

– Здесь! – вскричала

маркиза. – И он осмелился?

– И с тех пор, – сказал Эммануэль, – мне кажется, что дом, где мы живем, собирается обрушиться на нас, и я решил бежать. Видите ли, друг мой, – продолжал Эммануэль с лихорадочным воодушевлением, – страх мой необъясним, но я трепещу за вас, за себя и за наших детей.

– Но вы с ума сошли, друг мой!

– Может быть… Но я боюсь…

– Кто же этот человек, встреча с которым приводит вас в такое беспокойство? – растерянно спросила маркиза.

Эммануэль вздрогнул при этом вопросе.

– Этот человек, – ответил он, – негодяй, бродяга, носящий имя, которое он потерял право носить. Этого человека вы знаете, вы, носившая одно имя с ним…

– Барон! – вскричала госпожа де Флар с ужасом и отвращением.

– Да, – ответил маркиз, – барон де Мор-Дье, который смотрел на меня вчера и сегодня своими мутными потухшими глазами и который предсказал мне, что судьба собирается обрушиться над нами.

Маркиза побледнела как смерть, и судорожная дрожь пробежала у нее по телу.

XXVIII

Наступило короткое молчание между супругами, молчание тяжелое, гнетущее. Внезапно произнесенное имя де Мор-Дье пробудило в маркизе тяжелые воспоминания, которые даже семь лет счастья не могли совершенно изгладить. Она вспомнила своего покойного старика мужа, бывшего ей скорее отцом, старика, разбитого болезнью, недуги которого она всячески старалась облегчить, и который сошел в могилу, скорбя о том, что не может передать свое родовое имя настоящему сыну, потому что, по закону, его носил человек, в чьих жилах не текло ни одной капли его крови. И так как покойный барон де Мор-Дье чувствовал ненависть к этому наследнику, то и баронесса де Мор-Дье, в настоящее время маркиза де Флар, питала к нему такое же чувство.

Что касается Эммануэля, то его, казалось, преследовало какое-то привидение, видимое только ему одному.

– Однако, – вскричала наконец маркиза, – зачем он явился сюда?

Эммануэль рассеянно поднял голову.

– Кто? Барон? – спросил он.

– Да. Зачем он явился к вам?

Маркиз снова вздрогнул при этом вопросе, замялся на минуту и наконец ответил:

– Дорогая моя, когда я имел счастье жениться на вас, я не знал барона де Мор-Дье…

Маркиз Эммануэль Шаламбель де Флар-Монгори солгал, но разве мог он сказать правду, то есть то, что барон и он сам, Эммануэль, принадлежали к одной и той же шайке убийц, от которой погибли де Верн, де Флар-Рювиньи и многие другие?

Он продолжал:

– Я не знал де Мор-Дье. Он явился ко мне за несколько дней до нашей свадьбы. Он рассказал мне историю своей жизни, эту грустную повесть, которую вы уже знаете, и, я помню, он обратился ко мне со следующей, поставившей меня в затруднительное положение просьбой:

– Говорят, что я не сын де Мор-Дье? Положим! Но ведь я ношу его имя? А вы поступаете как грабитель, потому что женились на вдове моего отца, которой он оставил все свое состояние. Желаете вы вернуть мне из него кое-что?