Те, кого называли богами. Эскиды
Шрифт:
– Вот так все и получилось, - темноволосый расставил небольшое инвалидное кресло и усадил в него друга.
– Удобно?
Больной кивнул головой и закашлял. Эшора пыталась рассмотреть второго, но сумела углядеть лишь светло-русый цвет его волос. Остальное было постоянно скрыто могучей спиной темноволосого.
– Спасибо тебе, Ириган, - очередной приступ кашля буквально согнул его пополам.
– Мне действительно стало здесь намного лучше. Мир-между-мирами... Это не мир... Это пустота. Безликая... Бездушная. Я не хочу туда возвращаться...
Темноволосый не спеша вытер с губ брата сукровицу и заставил больного отпить из полупрозрачной фляжки мутной зеленоватой жидкости,
– Ты ведь знаешь, что призывали судиц? Многих их слова вдохновили. Тебе ищут замену.
Светловолосый рось помолчал и спросил, тихо и спокойно:
– Они назвали приемника?
– Предположительно, они сообщили эту информацию Эдельвейрику.
– Предположительно? Это как?
Тот, кого называли Ириган, нахмурился и на мгновение умолк, очевидно, обдумывая свой ответ:
– Ты знаешь, что судицы ничего не дают даром.
– Он помолчал, ожидая реакции собеседника, но тот молчал, устремив безразличный взгляд в сторону прибоя.
– В этот раз они приняли в качестве дара нашего брата. Однако, они не забрали его, - поспешно добавил Ириган, заметив, как кровь отхлынула от и без того бледного лица Хранителя, а пальца вцепились в ручки кресла.
– Они что-то сообщили Эдельвейрику. Нечто очень важное. Все предполагают, что это имя твоего приемника. Однако наш брат утверждает, что ничего не помнит с таким упорством, что возникают сомнения в его искренности.
Лиалин молчал. Страх за брата отступил, и на душе стало противно и горько.
– Покайся!
– неожиданно поддавшись порыву нахлынувших чувств, Ириган схватил брата за плечи и с силой встряхнул, заставляя очнуться от его мрачных дум.
– Покорись воле Перуна и Прове. И поиски остановят! Я уверен!
Хранитель поднял на брата внимательный взгляд бирюзовых глаз:
– Мне не в чем каяться. Пусть ищут.
Лицо Иригана вытянулось и потемнело.
– До лечебницы недалеко. Доберешься самостоятельно.
– Доберусь, - уже в пустоту ответил Лин.
Эшора облегченно вздохнула - отчего-то уход темного рося принес ей облегчение - и осторожно разогнула затекшие колени, болезненно поморщившись. В ноги словно воткнулись тысячи иголок. Легко помассировав их, девушка попробовала встать. Опираясь на ствол дерева, Эшора поднялась, решив подобраться к Хранителю поближе. Под ногами затрещали сухие ветки кустарника. Если бы в этот момент загремел гром, вряд ли бы он оказался громче этого предательского хруста.
Хранитель едва заметно вздрогнул и негромко окрикнул притаившегося:
– Кто здесь?
Собрав всю волю в кулак, девушка, улыбаясь как можно шире, вышла из-под спасительной сени деревьев, не совсем понимая, что творит.
– Ведьмачка? День добрый, - рось, оказавшийся гораздо более юным, чем ожидала она, поднял на нее удивленный взгляд и согнулся в приступе кашля. Его рука судорожно искала лекарство и не находила. Откатившись в траву, фляжка безжалостно разливала на землю драгоценное зелье, через многочисленные мелкие трещинки, образовавшиеся при ударе. Всего одно мгновение, и возможно на одного рося в мире станет меньше... Эшора скинула сумку и бросилась за фляжкой. Мокрые от росы пальцы скользили по гладкой жестяной крышечке, не в силах открыть ее. Оставив тщетные попытки, она вцепилась в нее зубами и повернула. Челюсти болезненно хрустнули, но результат был
– Извини, - Хранитель стер кровь с губ и прикоснулся дрожащей рукой к мокрому холодному лбу.
Эшора молча качнула головой, откровенно разглядывая его. Вряд ли он ее старше. Оценивающий взгляд медленно скользил по белым, как горный снег, волосам, по лицу с большими бирюзовыми глазами и прямым носом, уставшей от напряжения шее, по сутулым от переживаемой боли плечам, по рукам, сцепленным до белизны...
– Не могла бы ты помочь мне добраться до госпиталя? Задумался, и сам не заметил, как забрался дальше, чем нужно бы.
Девушка взялась за ручки кресла, внезапно осознав, что не только прекрасно понимает, но и свободно изъясняется на его языке... Колеса ритмично постукивали, перекатываясь с булыжника на булыжник. Разговор завязался как-то сам собой. С неловкой шутки, где что-то говорилось про ведьм. Казалось, он доверял ей полностью, и через каких-то десять-пятнадцать минут, Эшора знала про его необычного любимца, велина - Зорца, и столь же необычного друга Хорса, про трех его братьев и могла, пожалуй, найти его дом с закрытыми глазами... Ей было странно и приятно его общество. Порой она что-то отвечала и порой невпопад. Но больше ее занимали свои собственные мысли: все ли роси такие как этот? Многое из того, что она увидела и услышала здесь, перевернуло ее взгляд на их народ... И главное - если её противник похож на её случайного спутника - сумеет ли она завершить свое дело... Занятая своими невеселыми думами, Эшора и не заметила, как замолчал Хранитель. Примерно через четверть часа в полном молчании они добрались до лечебницы, где их окружили врачи и медсестры. Оказалось, что рось уже некоторое время был без сознания. Из подвала выплыли носилки. Хранителя бережно переложили на них и, задав направление искусственному разуму, направили куда-то вглубь помещения.
Одна из медсестер тяжко вздохнула и, взяв Эшору, словно свою давнюю знакомую, под руку, вошла в лечебницу:
– Хорошо, что все так заняты были этим росем, иначе тебе бы досталось! Ты ведь новенькая?
– девица понизила голос.
– Это сразу видно! На тебя приказ только утром пришел. У нас со спецодеждой строго! Живо отправили бы обратно!
Так, занятые пустой беседой и обсуждением местных слухов, не заметно они добрались до подсобного отделения.
– Как тебе вообще ЕГО доверили?
– сероглазая девица в очередной раз театрально вздохнула и выложила на низенький стол комплект униформы.
– А что же ОН за птица?
– Эшора примерила светло-бежевый приталенный халатик и потянулась за такого же цвета чепчиком.
– Это Хранитель Лиалин! Воин Арены!
Чепец упал на пол и, подгоняемый сквозняком, откатился в угол.
Глава 7
Лиалин с трудом разомкнул тяжёлые веки и открыл глаза. Всё вокруг было каким-то мутным, нечётким. Лин облизал пересохшие шершавые губы и повернул голову. Сквозь большое распахнутое окно в палату лился чистый солнечный свет, и от того она казалась уютной. На стенах висело множество больших объёмных картин, изредка под приятное щебетание птиц, шум леса, плеск воды меняющих свои изображения. Было до странного тихо и хорошо.