Те, кого называли богами. Эскиды
Шрифт:
Лиалин напил в глиняную кружку парного молока и намазал ломоть белого хлеба прозрачным золотом липового меда.
– Отведай, - попросил он протягивая ей завтрак.
– После серфина необходимо хорошо поесть, не то можно получить истощение организма
Эшора с голодной радостью запихала в рот добрых пол куска, и лишь пережевывая, вспомнила, что так не выяснила, где находится.
– Я... м-м, - девушка подтолкнула пальцем кусок обратно в рот и неловко засмеялась, - сейчас.
Кое-как прожевав, она запила мягкий с медом хлеб теплым свежим молоком и, аккуратно
– Ну? И где я?
Присев на корточки перед ней. Хранитель нежно обнял ее колени:
– Дома. Как ты и хотела: у себя дома.
Эшора едва не выронила из рук кружку, когда поняла, что он не шутит. Березань?! Подобрав под себя ноги и натянув на них рубаху, она растерянно хлопала глазами, как ребенок, боясь спуститься на пол и сделать пару шагов.
– Я, наверное, вчера сильно перепила, - задумчиво пробормотала она, склонив голову себе на колени.
Лиалин, сразу помрачнев, отпустил ее колени и отсел в сторону.
– Скорее - влияние серфина.
Девушка тихо вздохнула, чувствуя, как тошнота подкатила к горлу. Желание выйти на свежий воздух превратилось в необходимость.
Лиалин помог любимой встать.
– Доверься мне, - попросил он, завязывая ей платком глаза и, бережно поддерживая за руку, вывел на поле.
– Ещё долго?
– Эшора нетерпеливо шагнула вперед и содрала с глаз повязку. В первое мгновение ей показалось, что она попала в прошлое. Перед ней расстилалось бескрайнее ромашковое поле с редкими вкраплениями кровохлебок, купавок, незабудок и васильков. Посреди поляны росло большое корявое дерево, на самой вершине которого распустились огромные розоватые цветы, источавшие незабываемый нежный аромат.
– О, Небо!
– едва слышно выдохнула она. Ноги сами несли её. Пальцы едва касались бело-желтых головок почти позабытых цветов. Подул ветер, и по белоснежному морю побежали частые волны.
– Это же поле Лады!
– Вообще-то теперь это наше поле, - поправил её Хранитель, счастливо наблюдая, как девушка с радостным визгом кружилась среди цветов.
От неожиданности Эшора даже остановилась.
– Как наше?
– Я выкупил его у Лады.
– И она продала?
– девушка недоверчиво уставилась на Хранителя.
– Скорее обменяла, - поправил себя Лиалин.
– Я сумел добыть для неё то, что ей было просто необходимо. А она отдала то, что было необходимо мне.
– Просто не могу поверить!
– Эшора счастливо вздохнула и закусила нижнюю губу.
– Наше поле!
О чем они говорили потом, не запомнили толком ни он, ни она. Они просто разговаривали. Лиалин рассказывал о том, что произошло после её похищения. Как Повелители искали её несколько месяцев, прекратив поиск только после того, как кто-то обнаружил на какой-то планете окровавленные обрывки её платья. Как он сам, когда вырос, назначил вознаграждение за любую информацию о её нахождении. Как он окончил военную подготовку у Леда и получил свое первое задание прямо на Аликос.
– Ну,
Эшора звонко смеялась над его рассказом, а Лиалину хотелось сказать ей совсем о другом. О том, как он ночами бредил о ней, как хранил каждую её вещь, как каждую минуту ждал, что она вбежит в дом и дернет за шиворот, желая оторвать от очередной книги, или свистнет с улицы, приглашая полазить по деревьям... Но не стал. Леесе и без того было не просто.
Эшора смотрела на увлеченно рассказывающего о своих приключениях без неё Хранителя, смотрела на его жесты, манеру говорить, на то, как он улыбается, чуть прищурив глаза, как теребит пальцами сорванную травинку, и сердце её сладко сжималась. Она тоже говорила. Говорила о том, что помнила. Вспоминала их детство, вспоминала, как впервые проснулась на Ки'ко, и как просыпалась потом не раз. Вспоминала, сколько жизней прожила, как прошла в школу Дроена и как стала там лучшей.
– Все пророчили мне победу в поединке. Я была вдвое сильнее и быстрее любого мужчины. Я тогда даже предположить не могла, кто я, - девушка качнула белую головку ромашки, с болью вспоминая, с какой жаждой убийства она готовилась к поединку. Её тогда не тронул даже великодушный жест противника, предоставивший для боя сверхпрочную амуницию. Сколько ночей после этого ей снилось, как она раз за разом пронзает Лиалина.
– Ребята до сих пор в неведении, даже сказать им боюсь. Представляешь, какая сила у Исы... Понимаешь, Лин, я ведь тебя тогда в сумитэ не узнала. Чувствовала, что ты не чужой, а вспомнить не могла... Если бы не Олеся...
Солнце грело ласково, и земля купалась в его нежных лучах, становясь всё краше. Они лежали в траве, голова к голове, и то и дело вспоминая забавные случая из такого далекого детства.
– А помнишь, как я пытался достать тебе с дерева Лады цветок?
– Лин задрал голову и попытался взглянуть на девушку.
– Ещё бы!
– прыснула та.
– И постоянно ходил в синяках, потому что ветки всегда обламывались под тобой!
Лиалин перевернулся на живот, и в его глазах сверкнул озорной огонёк.
– Хочешь, я его теперь достану?
Эшора хотела отказаться, но не успела и рта раскрыть, а Хранитель уже был около дерева.
– Лиалин, не надо!
– поздно - Хранитель легче кошки вскарабкался по исковерканному когда-то молнией стволу. Девушка медленно села, с опаской наблюдая, как Лиалин поднимается всё выше, уверенно выбирая наиболее прочные ветки.
Лиалин был уже на самом верху, и цветы были так близко, только пальцы протяни. И Лиалин потянулся, ветка треснула и опасно прогнулась, но большой благоухающий цветок был так близко, что Хранитель решил не останавливаться. Пальцы коснулись нежных лепестков. Ветка ещё раз треснула и обломилась.