Те, кого называли богами. Эскиды

Павлова Алина

– Лиалин!
– полный ужаса крик разрезал воздух. Подобрав многослойные полы легкого радужного платья, Эшора, что было сил, бежала через поле к росю.

Лиалин лежал недвижимый среди помятых ромашек. Голова его была неестественно завернута. Толстая сучковатая ветвь лежала рядом, почти закрыв его собой. Внутри будто что-то оборвалось. Эшора торопливо стащила с Хранителя тяжелую ветку и опустилась перед ним на колени, принявшись что было сил его тормошить. Лиалин не отвечал.

– Лиалин...
– Эшора дрожащими пальцами тронула Хранителя за плечо.
– Лиалин! Я прошу тебя! Я люблю тебя! Лиалин, не своди

меня с ума! Лиалин! Я люблю тебя! Ответь! Я тебя...

– Я тоже тебя люблю, - Хранитель осторожно перевернулся на спину.
– Заметь, ты сказала это первая!
– он легонько потер ушибленную голову и слабо улыбнулся.
– Зря я не грохнулся раньше.

– Ах, ты!
– девушка в гневе отпихнула его от себя и попыталась встать.
– Ты всё нарочно!

Лиалин ухватил её за талию и притянул к себе.

– Если для того, что услышать, что ты меня любишь, мне надо упасть снова, я готов. Но тогда тебе придется кормить меня с ложечки, так как в другой раз я точно останусь без зубов.
– Лиалин раскрыл перед её лицом ладонь, и Эшора обомлела - в ней лежал сильно помятый, но по-прежнему прекрасный розовый цветок.

– Ты всё-таки его достал!
– прошептала она, бережно касаясь мятых лепестков.

– Я же обещал, - просто ответил Лиалин, совершенно позабыв про все свои ушибы и ссадины.

– Я тебя люблю, - уже уверенно произнесла Эшора. Из головы вылетели все разумные мысли и остались лишь эмоции. Эмоции, захлестнувшие их обоих. Целуясь, они упали в траву. Взлетели в небо вспугнутые разноцветные бабочки. Где-то в чаще заливался соловей, возвещая о рождении нового союза.

И всколыхнулась Энергия, и всколыхнулось Время, чувствуя, что настала эпоха перемен...

Светлая Дивия долго прислушивалась к пению далёкого соловья и, наконец, обернулась к Ютре, и взгляд ее был затуманен печалью, как заливные луга перед рассветом.

– Сбывается предсказание. Не справился Перун. А может не справились мы. Что-то упустили... недопоняли... Страшные времена грядут, Ютра. Надо найти Кочевника, пока неизбежное не случилось.

Ютра ответил молчаливым кивком и отвернулся, чтобы Дивия не видела, какая мука отразилась на его лице. Душу захлестнула любовь, переполнявшая два юных сердца, и невыносимая тоска неизбежности. Однако Дивии его лица видеть не надо было. Её терзали те же чувства, но выбор между двумя влюбленными и целым народом был сделан давно, задолго до их рождения.

Глава 7

Торги начались по традиции с первым лучом солнца. Длинные шеренги измученных людей представляли собой жалкое зрелище. Немногочисленные покупатели лениво бродили меж живых рядов, оценивая приглянувшийся "товар". Судя по поведению и разговорам, в большинстве своем скупщики оказывались только представителями владельцев крупных и мелких предприятий, ищущих дешевую рабочую силу. Появляться в Низъелле их работодатели считали ниже своего достоинства. Но залетали и праздные гуляки, в поиске новых ощущений. Шиэл внимательно просмотрел список из нескольких десятков имен и характеристик

и, надвинув посильнее на лоб широкополую шляпу, желая спрятать воспаленные от усталости глаза, двинулся к месту 1539. Накануне вечером Сэйлина выложила на стол целую стопку катэков. Базы данных по рабам, любезно предоставленные работорговцами. Что ж... Она оказалась права. Имя её семьи действительно открыло многие двери без лишних вопросов.

Просидев до глубокой ночи, они сумели выбрать до сотни наиболее подходящих по описанию людей. Сэйлина уснула прямо за столом, так и не закончив просмотр очередного списка. Стараясь не разбудить, Шиэл перенес девушку на маленький диванчик в углу и укрыл тонким пледом, привезенным с собой. Ночи в Низъелле как и много лет назад все так же холодны, а пользоваться одеялами гостиницы, эскид брезговал. Сам же он продолжил начатое. И только когда за окнами забрезжил рассвет, позволил себе закрыть глаза. Но лишь на мгновенье. Торги проходили один раз в семь дней, поэтому необходимо было спешить.

Худые, толстые, забитые, гордые... Шиэл старался не смотреть им в глаза, зная, что наткнется только на ненависть и... свое прошлое. Мужчины, женщины... Нищие, преступники... Место 1539 пустовало. Эскид растерянно выдохнул и оглянулся. Стоя на подножке 1538, молча плакала маленькая девочка, лет семи от роду. Шиэл вытер о куртку взмокшие ладони и неуверенно обратился к ней:

– А где парень отсюда?
– вопрос был задан очень тихо, так как разговаривать с товаром строго запрещалось.

Девочка взметнула на него перепуганные глаза и вдруг, слизнув с верхней губы слезы, доверительно прошептала в ответ:

– Он пытался сбежать.

Нехорошее предчувствие сжало сердце. Пальцы сами вынули из потрепанной пачки сигарету и засунули ее в рот. Дорогая новенькая зажигалка несколько раз щелкнула в холостую, пока, наконец, не высекла искры. Мимо с вальяжным видом прогуливался охранник. Шиэл проследил за ним взглядом и убрал сигареты в нагрудной карман.

– Дессе, Вы не могли бы мне помочь.

Охранник обернулся и, вежливо улыбнувшись, приготовился слушать.

– Я хотел купить себе раба 1539, но его нет. Могу ли узнать, кто оказался быстрее меня и предложить ему большую цену?

Охранник сочувствующе покачал головой, поправив жесткий воротничок серого камзола:

– Если Вы пришли только за ним, то, боюсь, путь Ваш был напрасным. Этот раб пытался бежать сегодня ночью, и был наказан.

Зажигалка выпала из непослушных пальцев.

– Как сильно?

– Казнен. Если бы Вы сделали на него заявку заранее, мы были бы не столь суровы, - мужчина изучающе смотрел на эскида.
– Вы уронили.

Сказано это было так буднично, словно ничего и не произошло. Шиэл на мгновение отключился от всего, стараясь унять шум в голове.

– Я могу взглянуть на него. Хочу удостовериться, что это тот самый раб. Потом я куплю другого.

Охранник проводил его до морга, объяснив смотрителю, зачем они пришли. По пути он не задал ни одного вопроса и ничего не сказал. За годы службы ему пришлось насмотрелся всякого, так что эта просьба пустяковая. Были такие, что специально платили за возможность посмотреть на вскрытие и такие, что покупали людей для своих извращенных утех. Много чего он видел - видел и молчал. И работал. Работал, чтобы его дети никогда не оказались на этом рынке.