Те триста рассветов...
Шрифт:
Взлетели. Вокруг знакомая картина: слева в вихрях снежной пыли словно дымится аэродром - полк продолжает взлет, а за широким аэродромным полем в морозной дымке раскинулся древний Белосток. Поутру в городе густо дымят печные трубы, темными стрелами тянутся в небо островерхие крыши костелов.
Проходит несколько минут - и весь полк в плотном строю. Несутся над снежными полями бомбардировщики, плывет под ними польская земля. У каждой эскадрильи свой маршрут, своя цель у Плоньска.
Вторую эскадрилью вел заместитель командира полка капитан Е. К. Колодин. Левым в строю
– Где находимся?
– врывается в треск наушников голос Колесова.
Штурман смотрит через остекление кабины на безвестный польский городок.
– По расчетам, до аэродрома истребителей шестнадцать минут.
Радист ведущего самолета сержант Николай Куреляк каждую минуту упорно, но пока безответно, вызывает на связь командный пункт истребителей. У всех, кто слушает голос сержанта, нарастает беспокойство. Почему молчат истребители, ведь связь с ними легко устанавливалась прежде сразу же после взлета? [152]
В какое- то время все мы слышим далекий голос командира третьей эскадрильи капитана Поначевного -он уже над целью:
– Не отставать, сомкнуться! Рыжов, тебя атакуют снизу… «Маленькие», прикройте левого. Разворот… Круче, круче, не отставать!
В его команды врывается отчаянная скороговорка истребителей прикрытия:
– Бомбер, куда пошел? Не отрывайся, пропадешь, мать твою… Вася, долбани желтого. На хвосте висит, зараза! Желтого… «Беркуты», всем выходить из боя!
Над Плоньском идет тяжелый бой. А над эскадрильей Колодина воздух чист, нет ни одного истребителя прикрытия. Произошел какой-то сбой во взаимодействии, несуразица. Но как идти к дели, напичканной истребителями противника, без прикрытия? Что предпримет опытный Колодин?
– «Факиры», делаем круг, - слышится голос ведущего, и вся девятка, похожая на одно огромное крыло, повторяет маневр командира.
Круг закончен. Теперь всем ясно - истребителей прикрытия не будет.
– Идем без «маленьких», - передает Колодин.
– Всем сомкнуться. Перехожу на боевой режим.
Эскадрилья с пологим разворотом, набирая скорость, уходит к линии фронта. Решение командира правильное, как ни тяжело каждому в этом признаться. Не возвращаться же с бомбами на аэродром. Главное - удар по цели. Ну а какой ценой он обернется, зависит от нашего мастерства, мудрости ведущего и удачи.
Под самолетами проплывает линия фронта. Вся земля исполосована следами танков, покрыта сыпью воронок, копотью пожаров. Они густо дымят почти до самого горизонта. От чистоты снега не осталось и следа.
Теперь впереди железная дорога Варшава - Модлин - Млава, а за нею цель - железнодорожная станция Плоньск. Накануне начальник штаба полка майор Шестаков показал нам ее снимок: на путях с десяток эшелонов, забитые военной техникой подъездные пути, почти не замаскированные склады, танки, автомашины, рядом танкоремонтный завод.
– Красота!
– воскликнул тогда
– Вслепую можно работать!
Но мы промолчали. Каждый догадывался, как упорно и [153] умело будут немцы защищать армейские тылы. Ведь Плоньск - фронтовая станция разгрузки, от которой идут нити питания сражающихся войск.
…Внизу промелькнула железнодорожная магистраль, и тут же впервые за весь полет густо ударили зенитки. Один из снарядов разорвался почти рядом с машиной Колесова. Взрыв подбросил самолет на десяток метров, опасно накренил его, но Колесов выровнял машину и вновь пристроился к ведущему.
В это время на встречном курсе появилась идущая от цели эскадрилья Поначевного. Самолеты летели беспорядочной группой. Их было семь, двоих не хватало. Над строем вилась четверка «аэрокобр» - все прикрытие!
– Смотри, как потрепали ребят, - сказал Семен, - двух самолетов нет.
– Две «кобры» сбиты зенитками, - добавил радист Головачев. Он хорошо знал, что происходит в эфире.
– А ведь с прикрытием ходили…
В следующую минуту произошел радиообмен, который трудно забыть.
Вначале раздался голос ведущего истребителей прикрытия капитана Макарова:
– «Факиры», почему без сопровождения?
– У себя спросите, соратнички, - ответил Колодин. В его голосе не трудно было уловить досаду.
Некоторое время эфир молчал, видно, Макаров оценивал ответ бомбардировщика. Затем он скомандовал своим ведомым:
– Двадцать первый, топай домой. Я парой прикрою этих сироток.
– Вас понял, - ответил двадцать первый. Потом, словно спохватившись, воскликнул отчаянной скороговоркой: - Командир, не понял! Парой - эскадрилью?
– Все ты понял, Гриша… Бог не выдаст - свинья не съест. Топай домой.
– Мы остаемся, товарищ командир! Бомберы Поначевного дойдут сами. Нельзя парой, вы же видели…
– Выполнять приказание, двадцать первый!
Истребитель Гриша замолчал. Все, кто слушал этот короткий, но выразительный диалог, тоже молчали: каждый по-своему переживал мужественное решение командира истребителей - прикрыть девятку бомбардировщиков парой в районе, кишевшем «мессерами» и «фокке-вульфами». Великая сила фронтового братства в этот миг диктовала поступки. [154]
– Спасибо, «Беркут», - растроганно пробасил Евгений Колодин.
– Этим не отделаешься. Вернемся живыми - сто граммов поставишь. Работать с ходу, иначе уйду - горючий в обрез. Понял, «Факир»?
– Понял, понял! «Факиры», удар с одного захода. Будьте внимательны. Разворот от цели правый.
С этой минуты точкой, на которой как бы сфокусировалось внимание эскадрильи, стал один человек - штурман ведущего самолета Владимир Монахов. Теперь только от его мастерства, выдержки и мужества зависела точность удара по цели. Откроются бомболюки его машины - тут же щелкнут железными челюстями шестнадцать других створок, чуть покажется из чрева ведущей машины первая бомба - мгновенно все штурманы девятки до упора вдавят кнопки бомбосбрасывателей. Секунда промедления - сотни метров перелет.