Театральная история
Шрифт:
Отец Никодим вдруг остановился. Захотел попрощаться с храмом, где прослужил долгие годы. Господин Ганель понял это и отпустил его рукав. Потом решил, что все-таки надежнее рукав не отпускать, и снова вцепился в черную ткань…
Наташа и Александр вышли из храма. На улице похолодало.
— Ты веришь? — спросила Наташа.
— В убийство? Я и в смерть его пока не могу поверить.
—
— Нет… нет.
Похоже, они оба чувствовали сейчас одно и то же. А именно — ничего не чувствовали. Не было скорби, не было даже глубокого изумления. Усталость и растерянность, растерянность и усталость.
Из храма выбежал Иосиф, бормоча на ходу:
— Вот это событие, вот это выбор, вот это решение… Вот это решение, вот это событие, вот это выбор… Вот это батюшка! Пока Наташа, пока, Саша… — и поскакал-покатился дальше.
Александр и Наташа оказались за воротами церкви.
Из храма выскользнули господин Ганель и отец Никодим. Испуганно озираясь по сторонам, священник шептал:
— У меня там “мазда”, “мазда”…
— Так бежим же к ней…
Они скорым шагом устремились за ворота.
— Ты посмотри, что происходит, — сказала Наташа, показывая на парочку, подбегающую к машине. — Хотя похороны Сергея и не могли быть другими. Как будто это он закрутил на прощание такой сюжет… Такой театр…
Наташа говорила, наблюдая, как ее дыхание создает маленькие облачка, которые тут же тают в холодном воздухе. Вдруг улыбнулась: вспомнила, какими глазами смотрел на эти облачка господин Ганель в тот день, когда ее назначили на роль Джульетты.
Отец Никодим и господин Ганель наконец добежали до машины. За руль сел священник. Через секунду “мазда” взревела, и, набирая ход, проехала мимо Александра и Наташи. Господин Ганель высунулся из окна и крикнул:
— Никому ни слова!
Александр приложил палец к губам, Наташа непроизвольно сделала то же самое и улыбнулась.
Господину Ганелю определенно нравилась эта авантюра. Отец Никодим, сидевший за рулем, кивнул артистам и услышал, как карлик тихо поет: “А-ли-лу-йя! А-ли-лу-йя!” (Господин Ганель вспомнил, что именно эти слова торжественно пел Сильвестр в день назначения его на роль монаха Лоренцо, а Саши — на роль Джульетты.) Машина выехала на проспект.
— Я живу на Тверской.
— Богато!
А ведь точно так же ответила Наташа, когда он встретил ее на Тверском бульваре, растерянную и подавленную! Хорошо бы она поскорее забыла все это! Хотя, — улыбнулся Ганель, — похоже, так оно и будет. И крикнул отцу Никодиму:
—
— Триллер, прости господи, сущий триллер, — покосился на карлика отец Никодим и изо всей силы надавил на педаль.
Дождь над океаном
В квартире господина Ганеля было тихо. Отец Никодим ходил по гостиной и с любопытством оглядывал старинную мебель — ему необходимо было отвлечься.
— В этой тишине чего-то не хватает… Наверное, тиканья часов? — спросил он робко и сел за резной стол с массивными ножками. “Это не ножки, это ноги. Или даже ножищи”. — Отец Никодим старался думать о пустяках.
Господин Ганель вышел из кухни с изящным чайником и двумя фарфоровыми чашками.
— Тиканья не хватает? Я почему-то не люблю настенные часы, — сказал он, садясь напротив отца Никодима.
— А обязательно настенные?
— Другие сюда не подойдут… Будем пить чай.
Отец Никодим чаевничал громко, раскатисто. Как будто старался этими звуками разогнать страх. Господин Ганель чаевничал скромно, неспешно. Он был уверен, что ничего плохого больше не случится.
Вдруг отец Никодим поперхнулся. В горле его что-то булькнуло. Он громко охнул и стал падать на бок. Господин Ганель подскочил к нему, когда тот уже распластался на полу.
Обморок.
Карлик сбегал за водой и стал прыскать батюшке в лицо. Не помогло. Отхлестал по щекам. Безрезультатно. Убежал на кухню, причитая: “"Скорую" вызывать опасно, опасно "скорую" вызывать, а кого же тогда вызывать?”
Голова священника болела так сильно, что если бы он мог кричать, то наверняка огласил бы квартиру воплем. Но губы онемели. И все тело онемело. Когда священнику показалось, что дальше — смерть, боль вдруг исчезла.
В ушах звучал шум прибоя. Отец Никодим почувствовал: ветер мягко прикасается к его лицу. И несет запах моря. Господин Ганель внес в комнату бритвенные приборы и какие-то тряпки.
— Как прекрасно, что вы очнулись. Вот бритва. Вот мой костюм кришнаита. Он мне больше не нужен.
— Постойте… А зачем?.. У нас ведь и габариты разные… — приходя в себя и искоса поглядывая на оранжевые одежды, отец Никодим принялся подниматься.
— Габариты? Полная ерунда! — Карлик махнул рукой. — Вы же знаете наш театр.
— А бритва? Бритва зачем?
— А как же без нее, отец Никодим? Как же без бритвы-то? — Господин Ганель слегка пританцовывал.