Театральные подмостки
Шрифт:
– - У вас своруешь! У вас на каждом метре видеокамеры!
– - с вызовом крикнула курносая молодая работница.
Шмахель остановился как вкопанный.
– - Уволить её!
– - взвизгнул он, вонзив взгляд в оробевшего мастера.
– - Пускай катится!
Только у бара у него прошло возбешение. Утешил рычащее нутро, вызвал машину и укатил в серебристом "Мерседесе" в боулинг играть. В милый сердцу клуб. Тут тебе и баня, и сауна, и девушки, всегда готовые спинку поскрести.
Ну и Шмахель без внимания не остался. Две стройные длинноволосые блондинки, сидя за столом в одних купальниках, стиснули рыхлое тулово между собой и певуче щебетали всякий вздор. И это тулово уже совсем
В самый чудесный момент, как в лучших мелодраматичных опусах, нагрянула законная жена...
Согласитесь, мне несказанно повезло. За какой-то небольшой кусок времени перед моими глазами сложилась более-менее ясная картина жизни "уважаемого человека". И с супругой его познакомился.
Этой женщине на вид где-то под сорок. Маленькая и толстая, нелепое крашеное каре на голове. Надутые, как у трубача, щеки и, где-то посередине, -- ярко-напомаженные пухлые губы.
Она ворвалась в предбанник, как пар с каменки. Сходу завизжала, разбрызгивая фиолетовую пену в разные стороны и на потолок, -- и девушки прыснули кто куда. Эта женщина совсем не стеснялась в выражениях, билась в истерике, швыряя злобные обвинения, и притаптывала пухленькой ножкой. Орала так, что у неё серёжки брякали в разные стороны. А мясной директор тупо ворочал глазами и плавал в пьяном бреду, не в силах связать пару слов.
Основное, на что обманутая супруга упирала и давила, -- дескать, он всем обязан ей -- её связям и деньгам, вытащила из "нищеты и дерьма", а главное, благодаря ей он на свободе... и вот на тебе -- оказался свинья свиньёй...
Типичная трагедия...
Вот тут-то я, мгновенно протрезвев, и вырвался из этой жизни. Очнулся, само собой, в своём театре почему-то на кровати Власова. Лежал себе спокойненько, накрытый одеялом с зайцами, став таким же толстым, как мясной директор. Правда, меня это нисколько не озадачило, разве что шальная мысль мелькнула в голове, что лучше бы я секретаршей Ирочкой очнулся... Впрочем, ирония меня как-то сразу оставила, и не то чтобы не мог встать, придавленный собственным жиром, а такая тоска нашла -- вы даже не представляете. Кинуло меня в апатию и задумчивость. Я с содроганием вспоминал мерзкую жизнь Шмахеля и эту женщину. Я бы, может, и махнул на неё рукой -- дело житейское, обманутая женщина, -- но самое интересное, что я вспомнил эту вздорную особу и по своей жизни. Была она моей соседкой, живущая этажом выше.
Как всё-таки забавно устроена наша жизнь...
Чуть ли не каждый день с потолка ясно слышался её глухой, пьяный и прокуренный голос. Обычно она монотонно и с упоением измывалась над своим сожителем, который вяло и тихо отмахивался. Но иной раз орала так, что весь подъезд трясло, как в дробилке.
Мы с Лерой только что купили квартиру, и всё это казалось неприятным, но не более того. Я, как и все обыватели, здраво рассудил, что со скандальной и вздорной фурией лучше не связываться, себе дороже. И всё же сварливая соседка меня сильно интриговала. Я часто слышал пришибленные реплики её сожителя, из которых ясно было, что эта не обременённая интеллектом особа является... судьёй. Отбиваясь, он пенял ей, что она засудила не один десяток невинных людей, и нередко вспоминал какого-то молодого парня, простого рабочего. В ответ она орала, что он "пьёт и жрёт" за её счёт и вообще, дескать, благодаря ей он на свободе, а "не упакован по полной программе".
Вот скажи кому -- не поверят: мол, таких судей не бывает. Я и сам так думал. В моей жизни было
Поначалу я как-то не придавал значения, отмахивался, как от полной нелепицы. Но однажды соседка пришла с работы, видимо, особенно злая, полчаса срывалась на своего сожителя, изрыгая изощрённые проклятия, а потом разрыдалась. Всхлипывая, она призналась, что какой-то невинно ею осуждённый повесился в камере.
Тут-то, весь такой потрясённый и озадаченный, я и захотел её увидеть. На следующий день стучался в квартиру под разными предлогами, но загадочная особа, в жизни которой, по-видимому, основательно поселился неизбывный страх, мне так и не открыла. Недовольно чего-то там фыркала из-за дверей и грозилась вызвать полицию. И всё же в один прекрасный день я подкараулил её возле подъезда. Ожидал встретить что-то инфернальное и зловещее, но увидел нечто вполне заурядное. Больше поразил меня её сожитель. Высокий и красивый, но изрядно помятый зелёным змеем мужчина, с необычайно грустными и потухшими глазами. Выглядел он гораздо моложе своей сожительницы.
Позже я расспросил бабушек из нашего подъезда, и они мне поведали интересные подробности. Оказывается, соседка пять раз была замужем, детей нет. Все её мужья были красавцы, без какого-либо видимого изъяна, а последние двое -- даже моложе. И не сказать, что безвольные, но, странная штука, каждый со временем становился горьким пьяницей.
Меня, конечно, разобрало: в чём секрет этой женщины? Чем она таким приманивает? На какую такую наживку? Казалось бы, бежать надо сломя голову от злой и глумливой особы, но -- поди ж ты! И вообще, как такая женщина стала судьёй? Как ей могли доверить человеческие судьбы?
Ну и решил я во что бы то ни стало эту загадку раскусить. Тут и любопытство, и актёрская гордость примешалась. Актёру не грех и в чужом грязном белье покопаться, дабы извлечь какую-нибудь полезную зернинку для ремесла. Опять же каждый актёр, хоть и подспудно, хочет разгадать секрет покорения зрительских сердец. А соседка моя, как ни крути, о чём-то таком ведает. Словом, придумал я познакомиться с её благоверным, а там уж под сурдинку и под водочку выпытать секрет их совместного счастья. К сожалению -- не успел, ввиду моей скоропостижной кончины.
И вот лежу я в кровати Власова на сцене театра и с отвращением и с тоской думаю о бренности человеческой жизни. Как же всё-таки интересно получилось, что в своей жизни я с соседкой и словом не перекинулся, а теперь она почему-то важна для моей души. А этот Шмахель... Для чего, спрашивается, ткнули меня в эту жизнь? Интересно, каким по счёту мужем был Шмахель? Пятого я знал, -- значит, кто-то из первых четырёх. Выходит, развелись всё-таки или со Шмахелем случилось непоправимое... И тут меня как током ударило. Альбина... А ведь я знал её ещё в далёкой молодости, и тогда мы и правда могли пожениться... Она была на два года старше меня. Однако подурнела прямо-таки на удивление! Из милой и трогательной девушки превратилась в неулыбчивую, инфернальную особу. Наверное, поэтому в соседке я её не узнал.
Аля когда-то была девчонка из соседнего двора. Тринадцать лет где-то минуло с тех пор. В те годы она и впрямь была очень даже симпатичная девушка. Но у неё была та кукольно-смазливая внешность, которая, как правило, с годами быстро блекнет и даже приобретает некую комичность.
Я познакомился с ней, и у нас было два конфетно-букетных свидания. Я строил радужные планы и плавал в мечтах, но у неё вдруг появился богатый и перспективный нувориш -- и она меня очень даже легко и непринуждённо тотчас же отфутболила. Если бы вы знали, как я переживал!