Телефонная книжка

Шварц Евгений Львович

18 сентября

Он все школил себя: спал на твердом, сидел на твердом. Работал положенное время. Я ходил к нему читать «Одну ночь» сцену за сценой. И понемножку начинал разбираться в нем. Он был живой человек, не боящийся боли и вступающий в драку естественно, как другие чай пьют. А среди равнодушных ко всему на свете, кроме личных дел, актеров БДТ иначе невозможно было бы существовать. Они ворчали на него, но — хотел написать уважали — нет — нет, на это не были они способны. Они не связывались с ним, зная, что ни к чему хорошему это не приведет. Даже такой влюбленный до страсти, до самозабвения, до отупения в свои актерские] и прочие достоинства Полицеймако, уродливый, лишенный шеи, широкомордый, боксер да и только, хитрый, недоброжелательный — и тот выслушивал без открытого протеста замечания, которые Малюгин ему делал за искажение текста роли. Малюгин, как прирожденный человек переднего края, обладал чувством дела. Я зашел к нему как-то в вечер очередной, второстепенной премьеры. В то время театры ошалели от непривычной обстановки и гнали премьеру за премьерой. «Трактирщицу» Вейсбрем поставил чуть ли не [в] две недели [3] . В такой же, примерно, срок Суслович [4] поставил какую-то пьесу О. Литовского, не то из французской, не то из голландской жизни [5] . Действие происходило в 41 году. Никто не считал эти премьеры настоящими, а как бы призрачными, эвакуационными, или эрзацами. Все в театре были спокойны, кроме Малюгина, который переодевался, чтобы идти в зрительный зал. Он был красен, тороплив в движениях. Когда я заикнулся о том, что кончил какую-то сцену «Одной ночи», он взглянул на меня с яростью и пробормотал, что сегодня, мол, не до этого. До сих пор Малюгин обращался со мной подчеркнуто уважительно, и я онемел от удивления. Потом я

[3]

См.

«Казико Ольга Георгиевна», комм. 3.

[4]

Суслович Рафаил Рафаилович (1907–1975) — режиссер.

[5]

Р. Р. Суслович поставил в БДТ спектакль «Расплата» по пьесе О. С. Литовского. Премьера 30 декабря 1941 г.

почувствовал — он единственный во всем коллективе понимает, что премьера есть премьера, важнейший день в жизни театра. Он, завлит и только, считал себя ответственным за всех. И я не рассердился на него за резкость. Драгоценно было его отношение к моей пьесе. Он всегда говорил, если ему не нравится. И радовался, когда сцена ему нравилась. Он понимал, что если пьеса получится, то это хорошо.

19 сентября

Вспоминаю множество разговоров, то у него, то на освещенных солнцем крутых кировских улицах. Хорошая погода там была редкостью, и мы, если небо было ясно, выходили побродить. Война. Время трудное, но чистое. И разговоры о том, что после войны все станет еще чище. Пьеса моя «Одна ночь» не пошла. Я написал вторую — «Далекий край» [6] и еще переболел скарлатиной [7] , побывал дважды в Москве [8] . Катя вспоминает Киров с ужасом — вся бытовая часть лежала на ней, а у меня все скрашивается воспоминанием наполненности душевной. И воспоминанием о том, что я много работал. Малюгин уехал на фронт с актерами. И прислал нам оттуда пачку табаку — драгоценность в те дни. Он был другом деятельным. Хлопотал и ссорился из-за моей пьесы в комитете. Посылал посылки при каждом случае. То, смотришь, он запаковывает кому-то книжку — нашел в магазине. То — когда БДТ перебрался в Ленинград — пришлет плитку шоколада — неестественной величины. После войны написал он пьесу «Старые друзья». И Ермоловский театр ее принял. И Малюгин получил Сталинскую премию [9] . Многие старые друзья заговорили после этого, что Малюгин стал грубоват, излишне категоричен, решителен. На самом же деле он нисколько не изменился. Только друзья принялись перетолковывать его поведение на другой лад. Еще до своего награждения работал он в каком-то доме отдыха недалеко от Тбилиси. Рассказываю это, чтоб дать пример его обращения. Директор оказался недюжинным наглецом. Жалобная книга на него никак не действовала. Тогда в одно прекрасное утро Малюгин послал за ним уборщицу. Потребовал, чтоб директор немедленно явился к нему в комнату. Тот пришел, несколько удивленный. И Малюгин спросил его решительно и строго, но вполне спокойно.

[6]

Пьесу «Далекий край» об эвакуированных ленинградских детях Шварц закончил в сентябре 1942 г. Она была поставлена во многих ТЮЗах страны.

[7]

С 7 по 31 мая 1942 г. в Кирове Шварц болел скарлатиной.

[8]

С 25 июня по 2 июля и с 15 сентября по 4 октября 1942 г. Шварц был в Москве во Всесоюзном комитете по делам искусств по поводу разрешения к постановке своих пьес «Одна ночь» и «Далекий край».

[9]

См. «Лобанов Андрей Михайлович», комм. 2.

20 сентября

«Вы хотите, чтобы я вас уволил?» Директор ничего не ответил, только хлопал глазами. «Не хотите, так потрудитесь…» — и Малюгин перечислил все жалобы отдыхающих и приказал немедленно изменить порядки в доме. И к величайшему восторгу отдыхающих — все изменилось, словно по волшебству. Уже обед подали вполне допустимый. И пошло, и пошло. Вот какой характер был у Малюгина, до награждения. Таким он и остался, но тут друзья уже стали обижаться. Так шло до рокового пленума по драматургии [10] . Малюгин был избит с обычной масштабностью, словно он один — целая организация заговорщиков или вражеская армия. Так же с жадностью и восторгом лупили всех, кого находили нужным. Это было началом такого мрака, мракобесия, что как раз в разгаре избиений свет погас во всей Москве, и даже метро остановилось часа на два. Но заседание пленума не прервалось. Принесли аккумулятор чьей-то машины, зажгли аварийную лампочку, и ораторы, кто от страха, кто в азарте выигрыша, озлобленные деляги и неудачники, почувствовавши, что пришло их время, несли нечто вполне соответствующее тьме, навалившейся на Москву. Я был у Малюгина на другой день после разгрома. Не застал его. И когда мы встретились и он узнал, что я ничего не рассказал о вчерашнем безумии его матери, то обрадовался. Он был преданный сын, глава семьи. Сестра, племянница, мать жили с ним, и он заботился о них. Другая сестра была военным врачом — и с ней он был внимателен и заботлив. Во время войны мать, сестра и племянница жили где-то в Средней Азии, на станции Чу, и Малюгин все беспокоился и несколько раз пускался в нелегкий путь из Кирова до Чу — навестить своих. Когда разразилась гроза, он осторожно сам предупредил своих. Но и в трудные времена остался Малюгин прежним — все говорил прямо, держался грубовато, только окружающие перестали приписывать это тому, что он сталинский лауреат. Сейчас он снова на подъеме. Не женат. Романы у него почему-то всегда с женщинами, которые старше его. Встречаемся мы дружески — он привился. Я был еще молод в Кирове. Теперь не прививаются ко мне люди.

[10]

Cм. комм. 1. к настоящей записи.

25 сентября

Марголина Алиса Акимовна. [0] Театровед. Познакомился с ней, когда она работала в Новом ТЮЗе. Была замужем за Колей Ждановым. Потом за Адрианом Пиотровским. Говорит чуть замедленно, глядя в сторону, как будто забывая, что собиралась сказать, или у нее выпадают из памяти отдельные слова. Характер тяжелый. В этом убедился, когда навещал ее и Пиотровского в Тбилиси, где лежали они в больнице после автомобильной катастрофы. Пострадали они одинаково. Муж даже больше, но она тянула жилы из всех вполне беззастенчиво в силу многолетней привычки. И капризничала в поезде, когда мы их провожали, распространяя вокруг тяжелый дух уныния. Мне стыдно ругать ее. Со мной держалась она всегда доброжелательно. Отчего и записан у меня ее московский телефон. Но я не был у нее ни разу. Не знаю, что за девочка, теперь уж взрослая, родилась у нее от Коли Жданова. Она теперь присоединена судьбой к армии одиноких женщин. С кем она теперь капризничает? Она мучает дочку, или дочка ее, или живут они мирно? Несколько лет назад, году в пятьдесят втором, написала Алиса Акимовна повесть [1] . Вполне гладкую, на редкость. Все как следует. Этим доказала она, что человек ничуть не менее способный, чем многие, завоевавшие весьма почетное положение литераторы. Это встревожило многих литераторов и критиков обоего пола. Очень быстро повесть затоптали — Марголина человек незащищенный. И все успокоились.

[0]

Марголина Алиса Акимовна (1908–1971) — писательница, критик, театровед.

О

Дальше идет Образцов Сергей Владимирович, [0] человек лимфатический, чуть обрюзгший, моложавый, светлый по отсутствию красящих веществ, с голосом разработанно приятным, с простотой виртуозно отделанной и рассчитанной. Явление несомненно положительное. Но почему-то неловко мне смотреть в его глаза, светлые, с веками чуть покрасневшими. Я любил, влюблен был в некоторые его спектакли: «Король — олень», «Лампа Аладдина» [1] . Мне казалось, что это небывалое в театре обыкновенного вида явление, — человек показывает самое лучшее, самое артистичное в нем независимо от своих внешних данных. Отвлекаясь от них, с почти математической чистотой. Только то, что требуется. Когда вместо великолепных по своей выразительности кукол появлялись раскланиваться кукловоды, артисты как артисты, — ты это понимал.

[0]

Образцов Сергей Владимирович (1901–1992) — театральный деятель, артист, режиссер, организатор и

руководитель Центрального театра кукол (с 1931 г.).

[1]

Спектакль Центрального театра кукол «Волшебная лампа Аладдина» Н. В. Гернет был поставлен Образцовым (премьера 1 октября 1940 г.); «Король — олень» Е. В. Сперанского по К. Гоцци — Образцовым и В. А. Громовым (премьера в июне 1943 г.).

26 сентября

Понимал эту прекраснейшую особенность кукольного театра. Из миллионов жителей Москвы набралось полтора — два десятка людей, любящих театр до потери уверенности в том, достоин ли ты подойти к нему. Имеющих страх божий. Кукольный театр представлялся им более доступным. И войдя в него, они полюбили и почувствовали дело с истинно монашеской ревностью. Вплоть до склонности отрицать театры другого вида. И это являлось второй особенностью образцовского театра. Этот дух передавался — хотел написать: молящимся. Зрители в театре кукол на площади Маяковского всегда несколько возбуждены, доверчивы, щеки горят — праздник да и только. Всегда в первых рядах знатные посетители, то египетская принцесса, то немецкие министры, то французские актеры. Вот какое пламя раздул Образцов и ведет своих монахов неуклонно и усердно по тому пути, что они избрали. Это далеко не просто. Как и во всяких монастырях, послушание послушанием, но по ревности своей склонны монахи сомневаться в чужой святости. Поэтому-то святоотеческие книги требуют послушания без обсуждения, полного, безоговорочного. И повторяют это едва ли не на каждой странице. В театре это невозможно, и поэтому образцовские актеры непрерывно вглядываются в образцовские работы и очень часто вступают с ним в пререкания на высоком уровне. Все это хорошо показывает, что в театре идет богатая духовная жизнь. И Образцов в этих спорах выступает как первый среди равных

— только как один из участников, пусть самый сильный, единого коллектива. Он не применяет никаких административных мер. А так как голова у него отлично разработанная, он побеждает в большинстве случаев. И все-таки, подчиняясь, театр все время его чуть — чуть осуждает. За что? Я сам повинен в подобном осуждении, хоть и совсем человек со стороны и мало имел дела с Образцовым как с режиссером. Почему? Несколько раз принимался я решать эту задачу — и ни разу не мог понять корней внутреннего моего протеста, не дающего до конца принять Образцова.

27 сентября

При первом же знакомстве он очень красноречиво и упорно стал доказывать, что классиков изучают с детьми, забывая, что это произведения для взрослых. Это детей портит. В «Обломове» очень ясна сексуальная линия. И такие книги следует давать уже взрослым людям. Зная, как сильна сексуальная линия в детях, без всякой вины классиков, какие неслыханно бесстыдные разговоры ведутся в классах, начиная с самых младших, более того, особенно в младших, я спокойно принял эту мысль Образцова. Мне показалось только, что в запале, с которым он говорил, есть что-то личное и где- то тут есть один из ключей к одной из комнат его души. Позднее я понял и еще одно: как у всех многодумающих людей, мысль об «Обломове» была у него одной из многих, овладевающих им на некоторое время. Но я встретился именно с этой педагогической, добродетельной, лимфатической и ощущение от этой первой его мысли осталось. Познакомился я и с Ольгой Александровной, женой его, артисткой [2] . Она ушла со сцены, аккомпанировала мужу в его концертах. Черненькая, худенькая, отчетливая, она полна энергии, переводит с французского, с английского, ведет дом, все ищет себе собственного дела. Не слишком добрая. С первых же дней удивил, приятно удивил меня Образцов своей внутренней воспитанностью. Он позвонил, что в Москве, — зайдет в гостиницу. Приведет к себе. И всегда полон какой- нибудь мыслью, словно открытием. Квартира его несколько походила на музей. И сколько мы ни были знакомы — она все усложнялась, обогащалась. Относился к ней Образцов творчески: приедешь один раз — мебель переставлена; появилось множество заводных кукол — например, целый обезьяний оркестр играет в стеклянном футляре. И дирижер даже шевелит своей замшевой верхней губой, показывая зубы. Рядом искусственные птички вертят хвостиками, поют на искусственном деревце. Кукушки выскакивают и кукуют из деревянной дверцы на часах в виде домика. Сейчас автоматики отошли на задний план: главное увлечение Образцова — аквариумы с удивительными, невиданными рыбами.

[2]

Шаганова — Образцова Ольга Александровна (1904–1989) — артистка, пианистка. С 1928 по 1936 г. — в труппе МХАТ 2–го.

28 сентября

Я знаю об этих чудесах только по рассказам. Живут там рыбы прозрачные, со светящимся спинным хребтом, и с веерообразными хвостами, и золотые. Только непонятно, когда Образцов смотрит на них, — он один из самых занятых людей в Москве. Он и ставит в своем театре, и руководит им, и выступает в концертах, и представительствует как человек знатный, и участвует в Международном комитете борьбы за мир, и ездит за границу, и пишет об этом книжки [3] . Особенно сейчас. Жизнь его похожа стала на осенний лес в ясную погоду — столько там богатства, что в первое время ты ошеломлен и покорен. А второе чувство — печальное. Чувство предела. И от Образцова ты уж больше ничего не ждешь. Ясен тебе его потолок. Все пышно, все талантливо, все хорошо, — но есть в том, что он делает, какая-то обманчивая игра цветов. Не золото в осеннем лесу, а подобие золота. И если «Король — олень» радовал полновесностью поэтического смысла, то и «Чертова мельница» [4] — одна игра. И книжка об Англии. Застольная легкость. И щеголяние богатством: сам иллюстрации делает! Все это не обвинение. Попытка найти причины того, что мне с ним неловко. Мне известно, как храбро, даже самоотверженно вел он себя, когда Дрейден в тяжелые времена попал в беду. Я вижу, как изо всех сил помогает Ольга Александровна Наташе Шанько: привозит ей книги из Англии для переводов, заключает с ней договора. Ничего, кроме хорошего, — и что-то несоизмеримое с моей достаточно легкой и покладистой душой.

[3]

Говорится о следующих книгах Образцова: «5000 лет и 3 года. Путевые заметки» (М., 1953), «Лондон. Из путевого дневника» (М., 1955) и «О том, что я увидел, узнал и понял во время двух поездок в Лондон» (М., 1956).

[4]

Спектакль «Чертова мельница» И. В. Штока (по Я. Дрде) поставлен Образцовым в 1953 г.

П

29 сентября

Пукшанская Мария Исааковна [0] — из тех людей, которых, приезжая в Москву, ощущаешь как своих. Если собрать воедино все наши встречи и разговоры — вряд ли набралось бы часа два полных. Не знаю ни домашних ее, ни друзей, кроме Норы Шпет [1] . Ни разу у нее не был дома. И все же по каким-то едва уловимым признакам угадываешь в ней человека порядочного и серьезного. Она небольшого роста, глядит на тебя через очки своими глубоко серьезными глазами и говорит внушающим уважение простым и серьезным тоном. Работает она в призрачном, ничего не решающем промежуточном — не то государственном, не то общественном органе — в ВТО. Тут ничего не решают, не определяется судьба пьес или театров. Но все же каким-то образом ВТО играет роль в театральной жизни страны. Особенно детские театры, — в Главке их уважают больше по обязанности — отводят душу на всяких совещаниях и собраниях в ВТО. Вот в Отделе детских театров как раз и работает Мария Исааковна. Ездит по периферийным ТЮЗам, где со своей внушающей уважение повадкой со всей добросовестностью обсуждает их последние постановки, организовывает декады детских театров и тому подобное и прочее. Ничего не решая, ВТО имеет свою, более близкую к действительности табель о рангах, — никак не влияющую на личную судьбу данного театрального деятеля. Но все-таки это общественное мнение. Когда я был на юбилее Бруштейн [2] , никак не официальном, проводящемся ВТО, где Мария Исааковна взяла на себя всю техническую сторону дела, мне показалось, что это учреждение в конце концов не так призрачно и имеет свой смысл. Старейшего детского драматурга обидели, и ВТО загладило обиду. И Мария Исааковна с выражением терпения, добросовестности, серьезно глядя через очки, радуясь тому живому духу, что установился в зале, делала свое дело. Так вот и видишь московских знакомых, большинство из них — в редакциях, на заседаниях, а что у них за жизнь, — не разглядеть, некогда.

[0]

Пукшанская Мария Исааковна (1910–1994) — заведующая Кабинетом детских театров ВТО, позднее — руководитель научно — методического отдела Центрального театра кукол.

[1]

См. «Московскую телефонную книжку. Шпет Ленора Густавовна», с. 630.

[2]

См. «Московскую телефонную книжку. Гушанский Семен Ханаанович», комм. 8.