Tell yourself
Шрифт:
— Ой, мне пора! Не хочу мешать вашим планам на Белый день! — она поклонилась ещё раз, чуть не ударившись лбом о стол. — Я у вас в долгу! — она поднялась на ноги и поспешила к входной двери. — Увидимся в школе!
Ичиго и Рукия так и остались смотреть ей вслед, удивляясь, что это было. Правда, вскоре их мысли вернулись к осознанию того, что дом был в их полном распоряжении ещё на пару часов.
— Я не против завтрака, — протянула Рукия и посмотрела на Ичиго. — Приготовь мне завтрак.
***
Каракура-река, 12:22.
Живот
— Эй! Орихиме! — помяни черта.
Татсуки стояла под мостом. Она махала Орихиме руками над головой.
— Татсуки-тян! — Орихиме использовала часть своей энергии, чтобы подбежать к своей лучшей подруге под укрытие от солнца. — Что ты тут делаешь?
— Ну знаешь, — Татсуки пожала плечами, — тусуюсь, дышу свежим отдыхом. Думаю, в какую такую странную игру вы с Шиффером играете в Белый день.
— Э?
— Ага, он постучался в моё окно прошлой ночью… Где-то в час ночи, напугал меня до чёртиков и заплатил пять тысяч йен, чтобы я сделала это, — она достала пистолет из ветровки и направила его на живот Орихиме, спустив курок. Пенопластовый дротик безболезненно отскочил от живота Орихиме. — Прости.
У Орихиме ушла минута на то, чтобы осознать, что только что произошло. Затем она завалилась в сторону, театрально наклоняясь вперёд, и, кинув на Татсуки взгляд человека, которого предали, прошептала ужасным акцентом:
— И ты Брут, Татсуки-тян? — и упала на мокрую землю.
— Ты в порядке? — Татсуки ткнула её туфлей.
— Я очень хочу есть, — донёсся тихий ответ.
***
Урахара cётэн, подземная тренировочная площадка, 19:00.
Тишина была нарушена звуком шагов. Усталых, волочившихся шагов. Лёгкий ветерок закружил в водовороте пыль, сквозь которую показалась приближавшаяся на горизонте фигура. В глазах мельтешило, волосы были спутаны, но она продолжала идти, вспоминая произошедшее днём.
Татсуки отвела её к себе и приготовила ей рисовые шарики. Она умела готовить только их, и они не были таким уж замечательными, но это было самое вкусное блюдо, которое отведала Орихиме с тех пор, как съела хлеб. Поканчивая с онигири, она подслушала телефонный разговор Татсуки и её пособника, который содержал «И если ты собираешься звонить, чтобы попросить о чём-то, то используй лучше сообщения, блин. Что? Я не игнорирую их! У некоторых людей есть своя личная жизнь… прекрати разговаривать со мной, как с идиоткой! Что это значит «Ты это сказала, а не я»? Всё вешаю трубку. Ага. Да, покеда». Татсуки вошла обратно в своё логово, бормоча что-то себе под нос.
— Химе, можешь сказать своему парню, что, если я приняла его деньги, это ещё не значит, что он может обращаться со мной, как с мусором? — затем она осеклась, медленно поднимая
Она опустошила пистолет, выстрелив в грудь своей подруги –предательницы, и покинула её, рухнувшую на стол.
Из того, что она услышала во время их телефонного звонка и что не очень ей понравилось, она поняла, что Татсуки должна была доставить её до подземного тренировочного помещения Урахары к семи часам. Она мысленно похвалила Улькиорру за то, что он заставил её думать слишком много над его стратегией, из-за чего она не посмотрела в самом очевидном месте, но она похвалит его за сообразительность завтра.
Было поздно. Она хотела есть. И готова была убивать.
Ветер утих, позволяя пыли осесть. В отдалении стоял один человек, держа руки в карманах. Орихиме шаткой походкой направилась к нему.
Улькиорра Шиффер смотрел на неё расчётливым и хладнокровным взглядом, словно отмечал все её физические слабости. Она терпеть не могла этот взгляд. Из-за него он казался незнакомцем, словно последние пару месяцев они не встречались тайком, не прекращая свой роман, который мог вылиться в немедленную смерть от расстрела, если бы кто-то узнал об этом.
— Где еда? — прорычала она.
— В надёжном месте, — произнёс он без какого-либо намёка на эмоции.
Она не хотела спрашивать. Она не могла позволить показать свою слабость. Но чёрт возьми, что там с их отношениями? Разочарование подогнало слёзы.
— Ты предал меня, — он даже не шелохнулся. — Почему? — нет ответа, лишь дует ветер. — Я спрашиваю почему! — всхлипнула она.
Улькиорра, судя по его реакции, был камнем.
— Ты ненавидишь меня? — женщина перед ним качнула головой, трясясь из-за сильной печали. Он так и не подошёл к ней, беря винтовку, которую он раздобыл для неё, и кинул её к ногам Орихиме. — Решим всё здесь и сейчас, как солдаты.
— Улькиорра-кун, иметь при себе это незаконно! — пискнула она, отпрыгивая от оружия.
— Это окрасочное ружьё, — заверил он её.
Она колебалась, но подняла винтовку, случайно выстрелив пятнадцать раз в землю, и обрадовалась, увидев красные пятна на грязи.
— Слава Богу! — затем она издала дикий боевой клич и направила ружьё на Улькиорру.
***
Урахара Сётэн, кабинет администрации, 19:15.
— Эй, он тебе ответил? — спросила Йоруичи, удовлетворённо мурлыкая, когда Киске проводил пальцами по её длинным фиолетовым волосам. Он повернул её голову так, чтобы он смог пощекотать щетиной её шею.
— Как я понял, он даже госпоже Орихиме не рассказал, — ответил Урахара. Как бы сильно он ни хотел отложить этот разговор (не так уж и часто Йоруичи находилась в амурном настроении), он не смог не поделиться своими думами с ней. — Удивительно, — начал он, поглаживая её бока. — Ещё бы шесть месяцев назад он бы рассказал ей всё уже к концу недели. Десять месяцев назад он бы рассказал сразу же, — Йоруичи обдумала эти слова.