Тем временем. Телевизор с человеческими лицами
Шрифт:
Впрочем, конфликты все равно возникают: правда ли, что деньги дают не тем, не на то, а главное, не в состоянии осуществить серьезные, масштабные проекты, которые осуществляло государство? Да, плохое. Да, суровое. Но осуществляло.
Участвуют: Геннадий Хазанов, артист; Александр Вайнштейн, продюсер; Ирина Прохорова, издатель и директор Благотворительного фонда Михаила Прохорова.
Геннадий Хазанов. Государство в советское время выступало спонсором культуры, назовем это так; да, за очень серьезные идеологические проценты, очень серьезные, но все-таки государство ухитрилось сделать массу больших и серьезных вещей. Думаю, что никогда при самом удачном бизнесе не родится ансамбль, равный ансамблю Моисеева. Максимум, что может быть, опять же при абсолютной государственной имперской поддержке, это то, что до революции называлось «императорскими театрами» — Мариинка, Большой Театр. Которые и сегодня нуждаются в государственном обеспечении, но настоящем обеспечении, а не в его видимости.
Александр Вайнштейн. Не бизнес
Хазанов. К сожалению, зачастую люди, которые дают деньги и очень волнуются, чтобы эти деньги не своровали, сами требуют определенный процент возврата… И нечего тут ссылаться на упавший средний уровень культуры. Советская власть в свое время вложила огромные средства в эстетическое воспитание населения. Каждую неделю по телевидению — час Большого симфонического оркестра, Владимир Иванович Федосеев и Ольга Доброхотова рассказывали, какие есть непреходящие ценности. А в конце 80-х годов с сольными концертами приехал в Москву и Киев Вилли Токарев. И образованная советская аудитория рванула на Вилли Токарева так, как будто ее держали на голодном пайке. Поэтому дело совсем не в теперешнем времени. Герцен когда-то написал, что нельзя освободить народ больше, чем он свободен изнутри. Что делать, самогон всегда хорошо пили; лучше, чем думали.
Прохорова. Если мы начали говорить о классиках, то можно сразу вспомнить цитату, что разруха вообще не на улицах, а в головах. Вы знаете, коллеги, мне очень странно слышать, — здесь сидят уважаемые люди, которых я глубоко чту как творцов, — что Геннадий Хазанов начинает защищать советскую власть. Вообще я его помню с прекрасными выступлениями, критикующими эту самую власть за полную невозможность сделать серьезные вещи. Мне не очень понятно, почему, как только разговор заходит о культуре, она превращается в какую-то игрушку для избранных, в гетто, где играет какой-то симфонический оркестр, а все дальше и ниже — это уже для толпы. При таком подходе унижается все: и сама культура, и публика, которая вроде бы хочет что-то непотребное смотреть. Между тем, я не вижу принципиальной разницы между высокого уровня симфоническим оркестром и высокого уровня эстрадой. Культура существует на разных этажах для разных целей в разное время. Мы с вами с одинаковым удовольствием читаем хорошие детективы и заумные философские книги. Презрение к культуре развлечения, культуре удовольствия мстит за себя… Культура, простите меня, я процитирую человека, который никогда не был моим кумиром, но культура, действительно, принадлежит народу. Народ можно воспитывать, даже нужно, но не путем презрения к легкому и приятному. Я не понимаю, почему это выключается из культуры?
Хазанов. А я не вижу вообще предмета спора с Вами. Вы простите, что я Вас перебиваю…
Прохорова. Можно я закончу некоторую мысль? (Хазанов, сердится: Только недолго, а то я забуду, у меня склероз.) Мне вспоминается один коллега, который в начале «перестройки», когда стало развиваться книжное дело, и начали печатать запрещенную литературу, сказал: ну вот, теперь уже перед девушкой ничем не похвастаешься, потому что все будут это читать. Мы сами подсознательно пытаемся провести дикий водораздел: вот вы, толпа, смотрите либо ерунду, либо смотрите то, что вам советуют. Между тем, культура — это часть нашей жизни, и бизнесмены живут не в безвоздушном пространстве, они тоже люди, которым что-то нравится, что-то не нравится, и которые хотели бы вкладывать в то, что им симпатично. Но опять же, какие требования к бизнесу я слышу здесь? Приди и дай. На то, на что я укажу. Дескать, есть какая-то абстрактная социальная ответственность бизнеса, непонятно, в чем выражающаяся. Нам нужны вторые Мамонтовы! А зачем вторые? Если есть первые — Дерипаски, Потанины и так далее. Мы, как генералы, к старым войнам готовимся.
Хазанов (дождавшись очереди). Моя покойная соседка — мы на канале «Культура», поэтому я могу это процитировать — когда спорила с моими родственниками, говорила: «Я вам сколько раз говорила, не тронь меня, я вонять не буду». Так вот что я хочу вам сказать. По поводу апологетического отношения к прошлому, в чем Вы меня сейчас, значит, мягко упрекнули… (Прохорова, весело: Сами напросились.) Нет. Я хочу Вам привести одну замечательную фразу, написанную Ежи Лецем, был такой замечательный польский остроумный человек, писатель. (Прохорова. Знаю.) Он писал, что временами несгибаемая позиция — это результат паралича. Понимаете,
Прохорова. Я хочу сказать, что я-то вообще занимаюсь производством интеллектуальной литературы. Собственно, один из моих главных проектов — это пересмотр понятия «культура», расширение его и тем самым некоторое повышение уровня культурного. А в данном случае, мы сами себе противоречим. Советская власть вроде бы, прививала такие невероятные ценности, а почему же такой низкий уровень-то в стране? Вообще же, мы сейчас будем долго препираться, а мы вед с Вами по одну сторону баррикад… (Хазанов. Да.) …и даже баррикада у нас одна и та же… (Хазанов. Да и баррикады-то нет вообще.) Я хотела только одно сказать: как сделать эффективной помощь культуре? Есть разные способы. Есть государственная поддержка, есть частная поддержка, причем не личная, по принципу ты мне нравишься — вот тебе денег, как это было в начале 90-х. А нужно создавать фонды и целую инфраструктуру поддержки. Вот о чем надо говорить. И как это выстраивать, и насколько это будет эффективно.
РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА № 4
Один из выпусков был как раз посвящен — проблеме перехода на новую схему бюджетирования театров и музеев, предлагающей необходимость выбрать: вы государственные? тогда управляетесь извне, в том числе финансово; вы сами распоряжаетесь заработанным? тогда вы не на дотациях. Против выступали Ирина Антонова, директор ГМИИ им. Пушкина и режиссер Михаил Левитин; за — бизнесмен, президент фонда «Прагматика культуры» Александр Долгин и режиссер Эдуард Бояков; театральный критик Роман Должанский тоже порицал старые театры.
Через некоторое время пришло письмо на бланке Союза театральных деятелей. Цитирую:
«Союз театральных деятелей Российской Федерации
Руководителю программы «Тем временем» Архангельскому А. Н.
Уважаемый Александр Николаевич!
Я был потрясен, именно потрясен Вашей последней программой, вышедшей в эфир 31 января 2005 года. Уже два месяца Союз театральных деятелей России ведет огромную работу, пытаясь наладить диалог с властью, чтобы предотвратить реформирование отечественного театра, которое, по сути, означает его разрушение. Мы собрали театральную общественность, провели пресс-конференции, круглые столы с участием выдающихся деятелей театрального искусства, наши специалисты серьезно работают с руководителями экономических ведомств. И прекрасно зная это, Вы делаете передачу на ту же тему и не зовете в нее представителей Союза театральных деятелей РФ. Однако приглашаете для главного высказывания Эдуарда Боякова, бывшего генерального директора фестиваля «Золотая маска». Как это понимать? Почему человек, который не имеет никакого отношения к живому театральному процессу (единственный плохой спектакль, им поставленный, в расчет браться не может), в Вашей передаче выступает экспертом по этому вопросу? А вопрос для людей театра очень и очень серьезный, ведь речь идет о судьбе русского театра, и это не высокопарные слова. У Вас высказывается театральный обозреватель газеты «Коммерсантъ» Роман Должанский, чья точка зрения мне тоже хорошо известна. Другую позицию в Вашей передаче отстаивали только два человека — Михаил Левитин и Ирина Антонова.
Мне интересно, каким был замысел Вашей программы? Просто светская беседа или Вы все же предполагали серьезный разговор на тему, которая не может не волновать любого человека, занимающегося культурой, да, наконец, просто гражданина своей страны? Но тогда мне непонятен выбор участников. Что это? Намеренные действия или просто равнодушие? Неужели Вы не испытываете тревоги, неужели Вас не волнует, будут ли сохранены театры в небольших российских городах? (…)Вопросов у меня возникло много, к сожалению, на некоторые есть даже ответы. Мне бы хотелось, чтобы в дальнейшем не возникало такого рода ситуаций. Я очень надеюсь, что Вы меня правильно поймете.
С уважением,
10. АКТУАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
Одна из драм нашего времени: чудовищный разрыв между языком современной мировой культуры и языком культуры отечественной. Переводные книги, которые пользуются спросом на Западе, часто оседают мертвым грузом на наших книжных складах. Читатель, даже продвинутый, не «считывает» многие сюжетные ходы, не воспринимает картинку, построенную на непривычных решениях. То же самое — с кино. На последнем Московском кинофестивале показывали выдающийся фильм австрийского режиссера Ханеке «Белая лента», получивший Золотую Пальмовую Ветвь в Канне; зал смотрел на экран в раздраженном напряжении, многие просто уходили. А ведь это был не авангард, не дерзкий эксперимент, а вполне связный рассказ о странных событиях в деревне перед самой Первой мировой войной. Просто совершенно непохожий по стилистике, по способу подачи, по ассоциативным ходам на лучшее российское кино. И зритель — отторгает Ханеке. Не понимая, как стыкуются между собой эпизоды, по каким законам одно вытекает из другого. Даже такой специально обученный и «насмотренный», какой и ходит на кинофестивали.