Тема с вариациями
Шрифт:
М а к с и м о в. Почему? Ведь на чем-то их везти надо? У нас судов нет. А вы — великая морская держава. Гордый Альбион. Просто стыдно слушать, как вы торгуетесь по такому поводу! Вера… (Обращается к ней за поддержкой.)
В е р а (О’Крэди). Я как женщина была о вас лучшего мнения.
О’К р э д и. Обо мне лично?
В е р а. Вообще об англичанах.
О’К р э д и. Я ирландец.
В е р а. Что вы хотите этим сказать? Что ирландцы скупее англичан? Самые скупые из мужчин?
О’К р э д и. А почему, ради всего святого, вы не судите о мужчинах по своему
М а к с и м о в (вкрадчиво перебивает). Есть великолепный способ не только сберечь престиж, но и поднять его.
О’Крэди почти злобно смотрит на Максимова, так как не ожидает от него ничего хорошего.
М а к с и м о в. Перевезите наших людей бесплатно. Это произведет великолепное впечатление.
О’К р э д и (оторопело). На кого?
М а к с и м о в (как ни в чем не бывало). На весь мир. Одно дело, если вы согласитесь брать за перевозку деньги. Сразу всем станет ясно, что вы пошли на это в порядке уступки. Тут ваш престиж пострадает.
Теперь О’Крэди понял ход мысли Максимова и слушает, рассматривая его как редкость.
М а к с и м о в. Другое дело — бесплатно. Широкий жест. Щедрость всегда вызывает восхищение. И всем понятно: раз вы возите русских задаром, значит, делаете это добровольно. Вера, будьте судьей.
Вера, преодолев удивление, так как и для нее аргументация Максимова неожиданна, делает неопределенный и нерешительный кивок головой.
М а к с и м о в (О’Крэди). Это мнение женщины. А женщины создают общественное мнение. Я бы на вашем месте не только не боялся сообщить об этом Керзону, а, наоборот, поторопился.
В е р а (уверенно). Только так.
О’К р э д и (со стоном, Вере). Господи! Хоть вы-то не считайте меня идиотом! И они еще надеются мне внушить, будто я сам в этом заинтересован!
В е р а. А разве нет?
О’К р э д и. Нет, как я посмотрю, вы достойная ученица своего патрона.
В е р а. В каком смысле?
О’К р э д и (Максимову). Ваши приемчики. (Вере.) В любом!
Гостиная в номере Максимова.
М а к с и м о в (Ляле). Берите блокнот и записывайте. Очередное сообщение.
Ляля приготовляется записывать.
М а к с и м о в. Ну — шапка обычная. Абзац.
Максимов ходит по комнате, Ляля выжидательно на него смотрит.
Максимов диктует:
— «Встреча происходила сегодня утром у О’Крэди. Он заявил мне, что его правительство согласилось предоставить пароход для транспортировки наших интернированных, причем безвозмездно. Последнее обстоятельства О’Крэди подчеркнул и дал понять, что ему весьма желательно, чтобы мы отметили их инициативу в этом вопросе. В ответ я заверил, что у нас нет оснований об этом умалчивать». Успеваете?
Л я л я. Да.
М а к с и м о в (продолжает диктовать). «Затем, сильно волнуясь, Мэйсон
Кабаре. За столиком сидят Максимов и представительный мужчина средних лет атлетического вида. На столе — закуски, вина. На сцене — эстрадная программа. Судя по роскошным туалетам посетителей, кабаре фешенебельное.
Это новая встреча. На этот раз в первоклассном кабаре. Так как место встречи и время предложил собеседник Максимова, то это указывает на серьезные намерения. Нет, не судите по его внешнему виду, это не борец тяжелого веса. А впрочем, в какой-то мере — пожалуй. Это очень крупный промышленник. И, представьте, в данный момент перевес не на его стороне. Да, победитель сидит напротив. Вы думаете, аргументы Максимова подействовали? Не только. Еще и то, что они были подкреплены новой обстановкой. Дело в том, видите ли, что если у обычных людей зрение и слух, как правило, ухудшаются с ослаблением их общего здоровья, то у политиков и деловых людей — как раз наоборот. Чем их дела хуже, тем зрение и слух лучше. Просто поразительно, каким тонким становится слух и как обостряется зрение этих людей, когда дела их соперников или противников улучшаются, а свои собственные силы соответственно слабеют. Просто поразительно! Нет, медицине тут не удалось установить никакой закономерности. А вот Максимову эту закономерность удалось использовать.
Максимов и промышленник подымают бокалы и выпивают.
Москва. Ночь. Наркомат иностранных дел. В большом кабинете в углу стоит рояль, а за ним сидит сгорбившись Чичерин. Плечи его покрыты пледом, шея обмотана серым кашне. На столе, освещенная настольной лампой, груда бумаг, брошенная в самый разгар работы, недопитый стакан чая и кусок хлеба. В нише полутемного кабинета виднеется солдатская койка, покрытая одеялом. Рояль не освещен. На нем, почти закрыв глаза, Чичерин тихо играет Моцарта.
Стук в дверь. Не прерывая игры, Чичерин тихо говорит: «Войдите». Входит мужчина в гимнастерке без знаков различия.
М у ж ч и н а. От Максимова. Срочная.
Ч и ч е р и н. Давайте сюда.
Мужчина подходит и, раскрыв папку, достает лист бумаги. Чичерин кивает ему на пюпитр для нот, и мужчина ставит на него бумагу. Чичерин зажигает два канделябра и при свете их, наклонившись, читает. Затем кивает мужчине, и тот уходит. Чичерин берет бумагу и решительно идет к столу. Снимает трубку одного из телефонов и говорит: «Попрошу вас, товарищ, два ноль пять». Затем наступает пауза, во время которой он отпивает глоток чая. Оживляется.
Ч и ч е р и н. Владимир Ильич, пришла депеша от Максимова. Да, все как задумано. Да, и это… (Улыбается.) Нет, почему же, я тоже смеюсь. Просто не так громко, как вы. Что же, будем считать, первый шаг сделан. Нет, Максимова в Англию не пустят. Что же, Красин — кандидатура подходящая. Спокойной ночи. Я, к сожалению, полуночник. Нет-нет, вполне здоров, вполне. Просто дурная привычка. Надежде Константиновне мой поклон.
Кладет трубку и стоя с удовольствием прихлебывает чай, отщипывая по небольшому кусочку хлеба и забрасывая его в рот.