Темное время суток
Шрифт:
— Хорошо, — похвалил Лайет. — Ты быстро учишься распознавать мои фокусы. Полина с проводником ушла из Аркаима, в этом ты прав. Но почему я остался?
— Не смеши, — встрял Кадилов. — Ты богомерзкий основатель. Как только запахнет жареным — бросишь тело. Сознанию не нужны порталы.
— И опять вы правы, — ухмыльнулся Лайет. — Но разве я могу уйти, не оставив на прощание подарок? Сюрприз ожидает вас на улице, ребята. Семеро метаморфов, бойцы высочайшего класса. Мерзнут, бедняги, хотят
Азарод помрачнел.
Сжал покрепче топор, нависнув над бородачом.
— Внутри вездехода вас бы перебили, — кивнул Рамон. — А на открытой местности вы получаете свободу маневра.
— Именно! — воскликнул оборотень. — Поэтому я нанял полярных волколаков и урсов — холод им не страшен. А пулеметная турель «Арктоса» стреляет обычными пулями. Никакого прикрытия. Только вы и дети ночи. Наслаждайтесь общением.
Перемены.
Их никогда не ждешь. Думаешь, что подготовился к любым неожиданностям, но это не так.
Мужик начал трансформироваться.
Рамон прежде не наблюдал за оборотнями, переходящими из одной формы в другую. Он охотился по ночам. Полина всегда перекидывалась за закрытыми дверями и подвальным люком.
Одежда мужика начала расползаться по швам. Кости и сухожилия затрещали, сдвинулись, поплыли. Слишком быстро. Вместо лица — пасть. Вместо прямой спины — изогнутый волчий хребет. Руки оборачиваются лапами, отрастают когти. Даже зрачки становятся иными.
Сохраняется лишь человеческий взгляд.
Вполне осознанный.
— Стреляй! — рявкнул Кадилов.
— Нельзя, — возразил Рамон. — Рикошет.
И тогда в игру вступил некромант.
Двуручный топор, сверкнув, опустился на череп переверта. Раздался звук лопающегося арбуза. Голову твари буквально вдавило в шею. Нос и половину челюсти раскроило.
Рамон отвернулся.
Когти волколака продолжали скрести столешницу, пока Никита шел по коридору. К некоторым вещам привыкнуть тяжело.
Первым делом Рамон захлопнул скрипящую дверцу. Задраил люк над креслом водителя.
— Ты что делаешь? — не понял Кадилов. — Нам же идти надо.
— Куда ты собрался идти? К перевертам?
— Другого пути нет.
Рамон молча уселся в кресло водителя.
— Сломаем их план, Ефимыч.
Во взгляде Кадилова прорезалось понимание.
— Хочешь подогнать вездеход?
— Вплотную, — кивнул Рамон.
— Почему бы их просто не перебить, — заметил некромант, вытирая на ходу топор. Надо же, добыл где-то влажные салфетки. — Их всего семеро.
— Я не хочу рисковать.
Никита пробежался глазами по приборной панели.
— Уйди, — Ефимыч хлопнул лидера по плечу. —
Пожав плечами, Рамон уступил место «батьке». Ангел шестого уровня уселся за штурвал, начал бодро орудовать рычагами и педалями. Вспыхнули циферблаты, загорелись индикаторы. Ожил мотор. «Харьковчанка» медленно поползла сквозь ночь и вьюгу, цепляясь за луч прожектора.
Рамон включил рацию.
— Валик. Ты меня слышишь?
Треск.
— Слышу. Это вы запустили вездеход?
— Мы. Будь осторожен. Рядом урсы и волколаки. Не вздумай открывать люк без моего приказа. Ясно?
— Все понял.
Отбой.
Вездеход резко затормозил.
— Ты чего? — Рамон непонимающе уставился на Кадилова.
— Взгляни на топливный индикатор, капитан.
Никита покосился на приборную панель. Слова были не нужны. Пустые баки — еще один подарок Лайета. Абсолютный ноль.
Мотор заглох.
Рамон попробовал оценить расстояние до «Арктоса». Метров пятьдесят. Кажется, ерунда. Вот только придется брести сквозь метель по колено в снежных заносах. А из полярного мрака на тебя будут смотреть звериные глаза.
Пища.
Вот кто мы для них, подумал Рамон. Пища. Либо кирпичики для расширения ареала.
— Ладно, — Азарод покрепче перехватил топор. — Надо идти.
Рамон жестом остановил некроманта.
— Ты ничего не забыл?
Колдун уставился на Никиту.
— В смысле?
— Кают-компания, дружище. Там лежит труп. Давай-ка, приступай к своим магическим обрядам. Выводи его — пусть прокладывает колею.
— Разумно, — оценил Кадилов. — Голова у тебя варит, командир.
Азарод обрадовался:
— Это можно. Ждите ходячего.
Кадилов выключил свет в кабине.
Сквозь четыре окна внутрь пролез непроглядный мрак. Луч прожектора, вплетаясь в ткань действительности, превращал мир в полотно Босха.
За дверью — невразумительное мычание.
Скребущий звук.
— Пора, — сказал Рамон.
Ефимыч надвинул на глаза тепловизор. Натянул капюшон парки. И стал похож на выживальщика из постапокалиптического слоя. Или на киборга-убийцу из допотопного боевика.
— Двигай, — подбодрил Никита.
Они вывалились в снег.
Вьюга наносила белые штрихи на пустынный холст. Рев ветра заглушал любые звуки. Рамон указал Ефимычу сектор обстрела. И перевел «аграм» в режим фиксированных очередей. С отсечкой по три патрона.
Прямоугольный проем выплюнул порождение фантазии Пикассо. Мертвяк в разорванной одежде, с карикатурными останками головы, начал спускаться по лесенке, булькая и причмокивая. Плюхнулся в снег. Замер, ожидая приказов господина.