"Тёмный фаворит" Особый случай
Шрифт:
любезный, - поморщился барин. И негромко
добавил. - Что за времена наступили? Крутится
вокруг бегов всякая рвань безденежная. Ужас!
Допив коньяк пополам с лимонадом
незнакомец ушёл...
– А у Лёхи глаза сразу загорелись, -
рассказывал половой. - На этом дельце, говорит,
легко хорошие деньги заработать можно.
Пообещал мне пятёрку за молчание, а сам к
Михал Абрамычу помчался. Потом собирался и к
Сергею
Кузнецову на Башиловку, к Актёру...
Кузьма
перечислил
десяток
крупных
букмекеров.
58
– Понятно. А с чего ты этого господина
седым барином прозвал?
– Гирин достал записную
книжку.
– Он не старый ещё, лет за сорок. Усы и
брови чёрные как смоль, а голова совсем седая. А
то, что барин это по повадкам видно. Сразу
чувствуется, привык распоряжаться. И одет
богато. Сюртук чёрный тонкого сукна. В галстуке
золотая булавка с брильянтом. А в петлице
георгиевская ленточка. Не иначе, как генерал.
Потратив
ещё
несколько
минут
на
расспросы Гирин выяснил, что роста незнакомец
среднего, телосложения плотного, глаза у него
голубые.
– О нашем разговоре никому ни слова, -
предупредил Гирин и протянул Кузьме рубль. -
Держи. А от Курносого, чует моё сердце, ты
ничего не получишь.
У входа в трактир Семён встретил
Курносого. От того уже за версту разило водкой.
– Хотел я, Лёха, Зиму сыграть.
– Сколько угодно. Десять к одиннадцати.
– Да ты, что?
– притворно изумился Семён.
–
Ведь ещё утром на неё один к четырём, а то и к
пяти ставили.
– Так то утром, - Курносый пошатнулся и
схватился за стену. - А сейчас Зима первый
фаворит. Темнили её наездники, будь они не
ладны. Но шила в мешке не утаишь. Слава богу не
59
перевелись ещё на Руси такие умные люди, как
Алексей Балясин.
Глава 7
ПЕТЕРБУРГСКИЙ СЫЩИК
Гирин знал, что Кузьме, давнему «агенту»
Лавровского, можно верить. Он никогда ещё не
подводил.
Но,
что-то
в
его
рассказе
настораживало. Не сходятся концы с концами.
Не секрет, многие наездники делятся
сведениями с играющими. Одни из-за показного
уважения, которое оказывают им. Другие падки
на дармовое угощение. А кое-кто не прочь и
лишнюю красненькую отхватить. Но Пётр
Полянский не из
к чему. И без них знает, что по мастерству и
удачливости сравнялся с лучшими русскими
ездоками. За последние пять лет только на
столичных ипподромах выиграл он семнадцать
больших призов. В прошлом году за искусную
езду получил похвальный лист Московского
бегового
общества.
К
халявной
водке
равнодушен. Непьющий он. Ну разве, в праздник
или с устатку примет одну-две рюмки. А что
касается денег, так он их и честным путём
зарабатывает побольше многих других.
Да и не верилось Семёну, что Зима может
взять Бльшой Московский приз. В прошлое
воскресенье видел в каком состоянии пришла она
к призовому столбу. Вся в мыле. Старый наездник
60
Герасев, с которым после бегов сидели у «Яра»,
только головой сокрушённо качал:
– Погубят лошадь. Она зимой в Питере
каждое воскресенье бежала. Да ещё как!
Резвейшей кобылой сезона была... Ей после этого
роздых надо бы дать, а Кочергин её в Щигры
отправил.
Хозяин
Зимы
Иван
Кочергин
был
действительным членом созданного недавно в его
родных Щиграх общества охотников конского
бега. Не смог он отказать себе в удовольствии
похвалиться перед земляками одной из самых
красивых и резвых кобыл страны. Из Щигров
Зиму повезли в Курск, потом в Орёл, Елец, Тулу...
Призы, аплодисменты публики и восторженные
отзывы местных газет грели душу владельца. Но к
началу летнего сезона в Москве лошадь, как
говорят спортсмены, сильно «привяла».
Чего зря гадать, решил Гирин, спрошу
лучше самого Петьку. Всё равно собирался к
нему. Ведь он обещал для Чудака какую-то
особенную копытную мазь, приготовленную из
чёрных и красных земляных улиток, свиного и
говяжьего сала, льняного масла, мёда, смолы,
серы и ещё бог знает из чего...
Общественная
конюшня
Полянского
находилась на Петербургском шоссе, на заднем
дворе огромной дачи Сахновского.
61
Наездник только, что закончил работать
молодую вороную кобылу. Едва он сошёл с
дрожек, как конюхи кинулись распрягать лошадь.
Полянский деловито распоряжался:
– Попону накиньте и ведите в денник...