"Тёмный фаворит" Особый случай
Шрифт:
Трюфли «Яра» вспоминать?
Это и была знаменитая «Пушкинская
комната» - самый престижный отдельный кабинет
всех загородных ресторанов.
... Вся Москва знает «Яр». Но если
спросишь почему он так называется, то
вразумительный ответ получишь далеко не от
каждого. Малинин улыбнулся, вспомнив как
проводил подобный опрос, потребовавшийся для
одного из фельетонов Алексея.
–
молодой чиновник из губернского казначейства -
Высокий крутой берег... Романтично.
– Во хватил-то! - расхохотался сынок
известного таганского миллионщика. - Яр, по-
русски говоря, это огонь, пыл, самый жар... Мы
же в эту ресторацию и ездим, чтобы жару задать!
Вот её поэтому так и именуют.
238
И только один из десяти опрошенных,
газетный репортёр, ответил правильно:
– Любят у нас переиначивать иностранные
имена и фамилии на русский лад. Так и
французского
кулинара
Транкля
Ярда,
приехавшего к нам лет шестьдесят назад, стали
именовать Иваном Ивановичем Яром. Хитрый
француз сразу понял, что новая фамилия
замечательно подойдёт для названия его
заведения. Вот так и появился вначале трактир
«Яр» на углу Петровки и Кузнецкого моста, а
потом и ресторан в Перовском парке.
Не ведомо многим и то, что в «Пушкинской
комнате» Александр Сергеевич отродясь не
бывал. А стихи его посвящены старому «Яру» на
Петровке, славящемуся когда-то своей кухней.
Просто Апельсину, в борьбе за посетителей со
своим вечным соперником, хозяином «Стрельны»
Натрускиным, пришлось немного слукавить...
За столом Малинин оказался рядом со
старым коннозаводчиком Стаховичем. В беговом
обществе многие этого человека недолюбливали,
считали заносчивым и высокомерным. Да к тому
же ещё и скупцом. А Малинину он нравился.
Заносчив? Правильно делает, когда невеждам в
лицо говорит, что ни черта они в лошадях не
смыслят. Высокомерен только со скороспелыми
богачами, возомнившими себя хозяевами жизни.
Зато с наездниками, в отличии от других членов
общества, за руку здоровается. Да, он,
239
действительно, скуповат, в особенности в мелочах
и на себя. Но умеет быть щедрым, когда дело
касается серьёзных вопросов. Несколько лет назад
сгорела дотла деревня возле имения Стаховича,
так он бесплатно отпустил крестьянам лес на
постройку
Стахович всегда славился как превосходный
рассказчик. А сегодня он был просто в ударе.
Наверное, от того, что за столом сидели
несколько офицеров лейб-гвардии гусарского
полка, в котором в молодости служил и он сам.
Все просто покатывались от хохота, когда
почтенный коннозаводчик в лицах, на разные
голоса передавал обстоятельства написания
юнкером Лермонтовым непристойной поэмы
«Гошпиталь».
Николай Хрущёв, приятель и ближайший
сосед Стаховича по имению всегда любил
подшутить над ним. Вытерев, выступившие от
смеха слёзы, он принялся, что-то считать на
пальцах. А потом заявил:
– Саша, чего-то я не понимаю. По моим
подсчётам, во время описываемых событий тебе
полагалось под стул пешком ходить, а не на
ножки, стан и грудь молодой полячки
заглядываться.
Снова дружный взрыв хохота. Старый
гусар, уличённый в лёгком фантазировании,
обиженно фыркнул:
240
– Слушать надо ушами, Коля, а не ... Я и не
говорил, что, в конце концов, она мне досталась.
Эту занятную историю я от нашего эскадронного
слышал.
Апельсин,
имеющий
правило
лично
обслуживать самых почётных гостей, поспешил
замять неловкую ситуацию:
– Александр Александрович, что же вы
совсем не кушаете? Вот извольте отведать матлот
из стерлядки. Я велел приготовить его не с
красным вином, а, как вы любите, с кальвадосом.
Стахович улыбнулся:
– Давненько я к тебе, Федя, не заглядывал, а
ты вкусы мои не забыл. Приятно слышать.
–
Имеется причина, чтобы помнить,
Александр Александрович.
... Когда-то Апельсин служил официантом в
«Яре». Однажды не угодил он чем-то двум
«саврасам без узды» - так издавна называли в
Москве с жиру бесящихся купеческих сынков. Те
принялись его колотить. Вообще-то побои для
трактирной и ресторанной прислуги дело
привычное. И даже выгодное - обидчикам, чтобы
замять скандал приходится раскошелиться. Но
«саврасы» разошлись чересчур: один выхватил
засапожный нож, второй вооружился горлышком
разбитой
«шампанки».
Могло
и
до
смертоубийства дойти, не окажись рядом юный
гусарский корнет Саша Стахович. Ох, и крепко