Темный мир, или Рабыня для демона
Шрифт:
— Ничего не понимаю. Он что же, решил ее голодом заморить? — возмущенно спросила она у… Таны, кажется, так она назвала это неведомое моему миру, существо.
— А мне по чём знать? Вот у него и спросите! — И с громким хлопком, растворилась в воздухе, словно ее тут никогда и не было.
— Не понимаю, — озадаченная поступком своего сына, пробормотала женщина, скосив на меня свои синие глаза.
Я же, хмуро насупившись, ответила:
— Зато я все прекрасно понимаю — он просто решил поиздеваться надо мной и…
Но не успела я договорить, как в комнату вошел… ой-ёй!.. сам Дакхар, и, глянув на свою мать, произнес:
— Оставь нас с Ириной наедине, пожалуйста.
И Даара, ничего ему не ответив,
Все! Кажется, мне пришел полный кипец, если этот…этот… Оэр, чтоб его, слышал о том, что я сказала. Трындец подкрался незаметно. Оставшись с хмурым Дакхаром наедине, мне стало не по себе.
Он прошел по комнате и приблизился к моей кровати, на которой я в данный момент сидела, и навис надо мной, аки скала нерушимая.
— Так ты говоришь, — начал он своим глубоким грудным, чуть хрипловатым тембром, от которого по моему телу пробежали предательские мурашки, — что я, — сильнее склоняясь ко мне, чтобы заглянуть в мои, перепуганные до ужаса, глаза, — издеваюсь над тобой?
Я, нервно сжав подушку в руках, словно пытаясь от него отгородится, неуверенно кивнула.
Дакхар, усмехнувшись, провел тыльной стороной своей руки вдоль по моему лицу:
— О, поверь, моя сладкая девочка, я еще даже и не начинал. Ты не знаешь что это такое, когда над тобой издеваются, но если желаешь, то могу тебе это продемонстрировать, — предложил он, вопросительно приподняв правую бровь, явно ожидая от меня ответа, ну а я, разумеется, отрицательно покачала головой. — Жаль, очень жаль, я бы много чего мог тебе показать.
Я нервно сжалась на кровати, все так же прижимая подушку к груди и глядя на него слегка перепуганными глазами: сердце стучало о ребра, как сумасшедшее, словно птичка, запертая в клетку; дыхание слегка сбилось, а ладони вспотели.
Дакхар же продолжил, словно не замечая моего состояния, все так же нависая надо мной:
— Знала бы ты, Ирина, как сильно я желаю тебя, как каждую ночь, ложась в свою постель, мечтаю о том, как буду входить в тебя, как ты будешь постанывать от моих движений в тебе. Хочу чувствовать аромат твоего великолепного тела — легкий запах лаванды, смешанный с чуть уловимой морозной свежестью; хочу целовать, покусывать твои сладкие губы, ощущать твои движения подо мной, тем самым стремясь еще сильнее прижаться ко мне, жажду, чтобы ты выкрикивала мое имя на самом пике экстаза, — он говорил это ровным и спокойным голосом, словно его это совсем не волновало, но глаза выдавали — в них горел жаркий огонь желания, от которого мне хотелось спрятаться, убежать подальше, но я не могла. Я сидела и смотрела в его черные, как сама бездна, глаза и не могла оторвать от них взгляда; чувствовала, как румянец смущения заливает мое лицо, ведь мне никто прежде не говорил таких откровенных вещей. Никогда. От его слов меня бросило в жар, а внизу живота разлилось приятное тепло, от которого мне стало не по себе. «Неужели я только что испытала желание к этому мужчине?» — ошарашено подумала я.
Дакхар провел большим пальцем руки по моей нижней губе и, сглотнув, прошептал, глядя в мои глаза:
— Не надо смущаться, маленькая моя, привыкай к той мысли, что я хочу тебя, хочу так, как мужчина может желать женщину — неистово и страстно. Я еще никогда и никого так не желал, как тебя, Ирина. Ты и твой запах сводите меня с ума.
— А как же Кэйра? — не подумав, ляпнула я первое, что пришло мне в голову, лишь бы избавиться от его гипнотического взгляда, который как-то неправильно действовал на меня — я его ненавижу и презираю, но уж никак не должна желать.
— А что с ней? — не понял мужчина, чуть отстраняясь от меня.
Я покраснела и отвела взгляд в сторону.
— Ну, она же ваша анайя.
— И что с того? — слегка нахмурившись, спросил он, присаживаясь на край кровати, от чего она, под тяжестью его тела, тут же ощутимо
— Ну, она… как бы это сказать… ну, это… Против то не будет?
— Против? На счет чего она может быть против? — скрестив руки на мощной груди, спросил Дакхар.
«Ну и тупой! Как можно не понять того, о чем я так старательно ему намекаю?» — раздраженно подумала я, посильнее вцепившись в свою мнимую защиту — довольно потрепанную моими стараниями подушку.
— На счет того, что у вас такие планы на мой счет, — пояснила я.
— А ее это совершенно не касается. Ей до этого вообще не должно быть никакого дела. Я сам решаю — когда и с кем мне спать.
— Я это понимаю, но понимает ли это она? У нее ведь на вас могут быть свои планы. — не унималась я, лишь бы перевести его внимание с себя, на, пусть даже это и оказалась та Стерва, от которой меня воротит, Кэйру.
— У нее не может быть на меня никаких планов, потому что она не имеет на это никакого права. Статус моей любовницы дает ей небольшое преимущество перед эсхами: она может свободно передвигаться по моему дворцу и делать то, что пожелает ее душа. Но она, по сути, так и осталась рабыней. А вообще, — Дакхар запустил свою руку к себе в волосы и немного их взлохматил, — она мне уже начала надоедать, слишком уж назойливой стала. Может, мне отдать ее какому-нибудь Демону из дальней Империи? — он задумчиво поскреб свой мощный подбородок. — Нда, нужно над этим будет подумать.
Я тихо усмехнулась, чтобы Оэр не услышал, и прошептала:
— Да-а, а ведь у нее на тебя были далеко вперед идущие планы.
— Ты что-то сказала? — подозрительно прищурив глаза, спросил мужчина.
— Нет, ничего. Это так, мысли вслух, не более того. Лучше расскажи что со мной случилось? От чего я проспала двое суток? — как можно более вежливее попросила его.
— Ничего. Такое иногда случается, если хрупкое тело не подготовлено к этому миру. Просто твой организм, Ирина, начал перестраиваться под реалии этого мира, чтобы потом стало легче принять в себя магию; отсюда твой жар и бред, который ты несла, находясь в бессознательном состоянии, — спокойно ответил Дакхар, глядя на меня. А потом совершенно неожиданно спросил: — Что тебе снилось?
Я сперва немного растерялась от его вопроса, но все же взяла себя в руки и ответила:
— Самые жуткие кошмары, которые я когда-либо видела.
— Да? Интересно, и что же такое ты увидела? — заинтересованно спросил он.
— Тебя. Ты мой самый страшный кошмар, — выпалила я все, как на духу.
Мы сидели на кровати друг на против друга и буравили хмурыми взглядами, после чего Оэр довольно грубо оповестил меня:
— Ты голодна, но после двух суток твоего вынужденного голодания, организму будет сложно переварить тяжелую пищу. Я вижу, что тебе уже намного лучше, чем было прежде, а значит, я распоряжусь, чтобы тебе подали легкий бульон и сладкий чай на травах арсана — эта трава помогает быстрее восстановиться организму, а потом нужно будет снова немного поспать, чтобы набраться сил. — Дакхар встал с моей кровати и направился к выходу, но у самой двери обернулся и произнес: — Сегодняшнюю ночь ты можешь спокойно спать, но завтра, Ирина, ты окажешься в МОЕЙ постели, из которой я вряд ли скоро выпущу тебя. — И, скользнув по мне своим, полного приятного предвкушения, взглядом, вышел из комнаты.
«Все, Ирина, теперь ты, кажется, точно влипла по самое не балуйся!» — подумала я, сильнее стиснув подушку в руках, от чего она затрещала по швам.
Я сидела, уставившись в одну точку, не желая осознавать того, что, возможно, в скором времени мне придется стать постельной грелкой для Дакхара. Но я не хочу! Не хочу! Тем более, что у меня еще никогда не было мужчины! И мой первый, самый сокровенный раз должен был произойти с человеком, которого бы я полюбила, но только не с Дакхаром, только не с ним!