Темный мир
Шрифт:
— Было. Нужно рассказать?
— Не обязательно… но если хочешь…
— Не хочу.
(…в деревне маленьким я упал с сарая на какие-то доски с огромными гвоздями и даже не поцарапался… а когда учился в седьмом классе, то упал с четвертого этажа, и тоже отделался парой синяков и ссадин… и еще… и еще…)
— Было ли, когда ты ощущал неминуемое приближение смерти и сделал что-то для того, чтобы она миновала тебя?
— Да, было.
(…стой, сказал я, и сержант Маркушкин замер с занесенной ногой. Ты чего? — медленно обернулся он ко мне, ставя ногу туда, где она стояла, — след в след. Не знаю, сказал
— Было ли, когда ты чувствовал, что все на свете идет в соответствии с твоими желаниями и стремлениями?
— Нет, — сказал я. — Скорее наоборот…
— Знай и запомни, — говорила она немного погодя, — чтобы уцелеть самому, тебе нужно научиться спасать людей. Находить, спасать… Ты понимаешь меня?
— Может быть. — Я смотрел на нее. Груди ее медленно покачивались в темноте, как отражения двух лун в глубоком озере. — Может быть…
Все было не тем, чем казалось.
Наконец мы выбрались из шатра. Я был одновременно выжат — и полон. Вымотан — и источал силу. Не знаю, как так может быть.
— Твое ожидание закончилось, — сказала Ирина Тойвовна. Маринка непроизвольно приподнялась. — Никто из старейшин не высказался против тебя. Но, прежде чем ты примешь решение, я расскажу тебе, что нам стало известно. Сын Ылто Валло пребывает в убеждении, что в щите Уме заключена душа его отца, и желает высвободить ее, переместив в чье-то тело. Он ошибается, конечно, — там душа не Ылто Валло, а нхо Летучего камня, — но переубедить его невозможно, и тех, кто пытался это сделать, он просто убил на месте. Или вынул у них душу… как у родной своей сестры… Так вот, для того чтобы освободить душу нхо из щита, ему требуется стафа — то заклятие, с помощью которого она была заключена туда. То есть это он так считает. Беда в том, что сейчас происходит редчайшее, раз в четыре тысячи лет, стояние пяти Лун…
— Чего? — не поняла Маринка.
— Как тебе объяснить… В определенном смысле у всех наших миров есть пять Лун: белая Луна живых, черная Луна мертвых, Луна волков, Луна сов и невидимая Луна, приносящая росу. Вот-вот они выстроятся в одну линию. Это будет время, когда все барьеры и запреты станут совсем тонкими, почти незначимыми. И может оказаться так, что если совсем рядом окажутся Летучий камень и щит Уме, то нхо сам или с минимальной чьей-то помощью перейдет или обратно в камень, или в кого-то живого, кто окажется поблизости…
— А как они окажутся рядом — камень и щит? — спросила Маринка.
— Так ты его не видела? В смысле, камень? Он же там, в самом центре железного дома…
— Ангара?
— Да. Сын Ылто Валло нашел его и сразу огородил…
— А откуда у Ылто Валло взялся сын?
— От женщины. Была у Ылто Валло невеста, дочь нойды Печименни. А когда нхо, вселившийся в Ылто Валло, убил всех мужчин хельви, тогда от женщин он потребовал служить себе, как богу Перкелю. Он брал их и насаживал на свой толстый уд, и от этого многие умирали, а кто не умирал сразу, умирал позже, рожая чудовищ. И только невеста его, дочь нойды и сама нойда,
— А жену?
— Жена осталась. Он убил ее. Пытал, хотел узнать дорогу в Похьйоллу…
— Высокие отношения…
— Так вот, девочка моя. Хотим мы того, не хотим ли, но над Темным миром нависла смертельная опасность. Если нхо освободится из щита — а это произойдет почти наверняка, — то… Некоторые из нас умеют видеть будущее. Так вот — там ничего нет. Нет даже Солнца. Просто тьма, и все.
— Темный мир станет поистине темным…
— Да.
— Забавно то, что Волков говорил мне почти то же самое. Что когда мы вскрыли крипту, то запустили какой-то процесс, который погубит мир…
— Ну, получается, что так и есть, — усмехнулась Ирина Тойвовна. — Одно из свойств нхо — лгать, не говоря ни одного неверного слова. Теперь ты знаешь все это чуть более подробно…
— И что же делать?
— Надо забрать щит.
— Легко сказать.
— Смотри сама: есть три компонента — стояние Лун, камень и щит. Стояние мы отменить не можем, камень очень тяжел… остается щит.
— Над которым Волков трясется, как Кощей над златом.
— Именно так. Но ты пока что не знаешь своих собственных возможностей.
— То есть?
— Ты потомственная нойда. Войгини — твоя и Уме — подруги или еще ближе. Ты можешь сразу стать нойдой- нойтлохоном, а это самый страшный барьер, потом все пойдет проще.
— Что значит — страшный?
— Тебе нужно будет утонуть.
27
— Это безумие, — сказал я. — Волков обучался своему ремеслу сколько — две тысячи лет? А ты хочешь на ускоренных курсах превзойти его…
— У меня будут умения и опыт Уме, — сказала Маринка не очень уверенно. — А Уме победила его отца, который был куда страшнее.
— Мы этого не знаем, — сказал я. — Как измерить, кто страшнее, сильнее? Как сравнить?
— А что ты предлагаешь?
— Нам надо… хотя бы двоим…
— Я спрашивала. Они не могут инициировать мужчин. Другая… магия, что ли. Давай это так называть, для простоты.
— Кто тебе сказал?
— Рагнара.
— Ты с ней говорила?
— Конечно. Она тут вроде одной из верховных шаманок. А что?
— Просто спросил. А с вождем тебя уже познакомили?
— Пока нет. Она в горах, общается с духами… А наша Ирина Тойвовна, оказывается, что-то вроде директора местного ЦРУ.
— Это я уже понял. Ты про Шарпа не спрашивала?
— Спрашивала. Он на рыбалке.
— Что?
— На рыбалке. В смысле ловит рыбу. На удочку. С лодки. А что тебя удивляет?
— Да фиг его знает.
— По-моему, уже давно пора перестать удивляться.
— Ну да. Удивление вызывают какие-то нормальные вещи. Кстати, ты есть хочешь?
— Совсем не хочу.
— Вот и я тоже. И Рагнара сказала, что не захотим и что нужно себя заставлять.
— Я попробовала. Тошнит.
— Аналогично, коллега. Но вот они же как-то приспособились?