Тень горы
Шрифт:
Психологических игр я не люблю и стараюсь не принимать в них участия, поэтому ничего не ответил: рано или поздно Туарег сам объяснит, зачем пригласил меня в гости. Он предложил мне кальян, и я вдохнул ароматный дым.
– Когда я работал на Кадербхая, то обладал огромной властью, хотя никогда не появлялся на собраниях. Кадербхай знал, что я способен найти правду повсюду, как источник в пустыне. Даже он сам мне во всем бы признался, все бы рассказал. Он понимал, что такого человека, как я, нужно либо убить,
– Не надо мне советов про убийства, – торопливо произнес я.
Он снова рассмеялся и вручил мне кальян:
– Затянись!
Угли в чаше вспыхнули ярче солнца. Я глубоко затянулся. Струйка дыма змейкой скользнула по стене.
– Отлично! – воскликнул Туарег. – Нельзя доверять человеку, который не курит гашиш.
– Потому что такой человек слишком хорошо соображает?
– Нет, потому что гашиш заставляет говорить, – рассмеялся он. – Ну что, продолжим?
– Ага.
– Ирландец ненавидит не тебя, а Абдуллу, а к тебе пристает потому, что это задевает Абдуллу.
– Что ты об этом знаешь?
– Именно поэтому ирландец встречался с твоей подругой в ночь ее смерти, да хранит Аллах ее душу… – Туарег заметил мое потрясение и добавил: – Да, мне известно о последних часах жизни твоей подруги.
– Откуда?
– Сначала затянись, – предложил он. – Некоторые известия лучше воспринимаются в состоянии транса.
«Вот мы и подошли к самому важному», – подумал я.
– Туарег, ты бы заранее предупредил, что собираешься ставить надо мной психологические эксперименты.
Смех – карающее орудие психоаналитика. Смеялся Туарег ровно, пронзительно и резко, всегда одинаково, как бы смешно ему ни было.
«О человеке легче всего судить по смеху и походке», – заметил однажды Дидье.
– Ты прав, мне очень хочется провести с тобой еще одну беседу, – признался Туарег. – Да, я ставил эксперимент, прошу меня извинить.
– Не надо больше экспериментов!
– Хорошо, не буду, – снова рассмеялся он. – Понимаешь, я редко принимаю гостей, а из дома почти не выхожу. Без экспериментов скучно. Ну что, продолжим разговор об ирландце?
– Да.
– Они с Абдуллой… совершили убийство.
– Что?!
– Увы, это правда, – кивнул Туарег.
«Нет, не может быть», – подумал я и спросил:
– Откуда ты знаешь?
Он недоуменно поморщился, словно не решаясь продолжать рассказ, а потом неохотно признался:
– Мне многое сообщают.
– Знаешь, лучше не говори, не надо. Абдулла мне сам все расскажет.
– Погоди, не торопись! Эти сведения мне сообщили добровольно, я их не выпытывал. Они тебе пригодятся.
– В отсутствие Абдуллы я о нем говорить не желаю.
– Великолепно! Это была еще одна проверка. Прошу прощения, я не мог
– Да что это такое, Туарег?! – возмутился я. – Я пришел к тебе в гости, а ты устраиваешь мне сеанс психоанализа?
– Нет, что ты! Позволь мне объяснить… Так вот, один бизнесмен не желал платить Компании деньги за охрану, обратился в суд, возбудил дело. Санджаю это не понравилось, и он велел Абдулле все уладить. Абдулла и ирландец явились к бизнесмену… В общем, Абдулла тебе сам расскажет, что дальше произошло. Скажу только, что кончилось все печально.
– А при чем тут моя подруга?
Лиза… В пчелином улье Туарега я не мог произнести ее имя.
– Об этом известно только одному человеку.
– А ты этого не знаешь?
– Пока не знаю.
Похоже, мое общество ему нравилось. Не хотелось думать, в каком свете это выставляло меня самого.
– Знаешь, что такое тайна? – спросил Туарег, пряча улыбку в длинной седой бороде.
– То, о чем ты мне не скажешь?
– Тайна – это неизреченная истина, – пояснил он. – Абдулла хранит свою тайну, он сам мне вчера об этом сказал.
– А зачем ты его спросил?
– Хороший вопрос, Шантарам. Почему ты его задал?
– Туарег, прекрати. Зачем ты расспрашивал Абдуллу обо мне? Это как-то связано с моей подругой?
– Конкэннону хорошо известно, что Абдулла считает тебя лучшим другом, поэтому ирландец и боится, что Абдулла рассказал тебе об убийстве. У Конкэннона есть две причины желать твоей смерти. Он неспроста объявил о вознаграждении за твою голову – сначала он хочет твоей смерти, чтобы помучить Абдуллу, а потом разделается и с самим Абдуллой.
– Спасибо, мне все ясно, – вздохнул я. – И как же найти Конкэннона?
Туарег снова рассмеялся, но не стал объяснять почему. Я сидел под аркой в бесконечности арок, укуренный до такой степени, что ноги не держали.
– Все люди делятся на две категории: те, кто использует других, и те, кого используют другие, – изрек Туарег.
По-моему, все люди очень разные и делятся на бесчисленные категории, но я вовремя сообразил, что Туарег говорит не об этом, и вздохнул:
– Значит, эти сведения мне дорого обойдутся.
– Если честно, я хочу попросить тебя об одолжении, – признался он. – По-моему, ты с удовольствием на это согласишься.
– С удовольствием?
– Расскажи мне все, что тебе известно о Ранджите Чудри.
– Зачем?
– Я хочу взять его под свою опеку.
– Под опеку?
– Да, помещу его в одно заведение по соседству.
Иногда судьба вручает тебе горсть песка и обещает превратить его в золото.
– Спасибо, Туарег, но я на это не согласен. – Я попытался встать, но предательские ноги не слушались. – Я как-нибудь сам разыщу и ирландца, и Ранджита.