Тень горы
Шрифт:
– Ты о чем? – недоуменно поморщился я.
– У тебя подруга есть? Правда, что ли?
– Повторяю, не лезь к ней со своими русскими заморочками.
– Говорю ж тебе, я запомнил. Не полезу. – Он усмехнулся еще шире.
– И чего ты вечно улыбаешься?
– Так здорово же! Сам подумай, мы с тобой, коллеги-писатели, вместе идем на стоящее дело. Представляешь, что об этом можно написать? Рассказ какой-нибудь. Может, потом вдвоем попробуем? У меня уже столько задумок…
– Да прекрати ты, наконец!
– Да не волнуйся ты так! Двенадцать тысяч долларов – деньги приличные. Зададим жару ирландцу и его приятелям, а потом напьемся, – сказал он и побежал к четвертому корпусу.
Не дожидаясь меня.
Странные они, эти русские.
Я догнал его у самого входа. Мы бесшумно обогнули громадный барак и подкрались к окну.
Конкэннон и два его напарника играли в карты на капоте красного «понтиака», прикрытого серебристым чехлом.
– Ты готов? – шепнул я Олегу.
– К чему? План-то у нас какой?
– Войдем внутрь, я с ирландцем поговорю.
– Может, лучше украдкой пробраться?
– Если б я привык украдкой пробираться, то пистолет бы захватил.
– А ты что, без оружия?!
Я распахнул дверь и вошел в пустой фабричный цех. Олег пристроился следом. Мы пересекли огромное помещение и остановились в нескольких шагах от Конкэннона. И афганец, и индиец держали руки на коленях – непонятно, при оружии они или нет.
Конкэннон зааплодировал и воскликнул:
– Ого, с тобой веселее, чем с подвыпившей монашкой! А мне сказали, что ты умер. Вот и верь после этого слухам.
– Давай разберемся, – сказал я. – Мы с тобой, наедине.
– На драку нарываешься? – ухмыльнулся он.
Его ухмылка мне очень не понравилась.
– Если ты согласен прекратить свои грязные делишки и оставить в покое меня и моих друзей, то, так и быть, сыграю с тобой в покер, – предложил я.
– А если я не согласен? – Глаза его влажно сверкнули колючим светом холодных звезд.
– Если не согласен, то мы с тобой сейчас все и решим.
Он откинулся на спинку пластмассового стула, с улыбкой поглядел на меня и негромко произнес:
– Говинда, возьми его на прицел.
Значит, пистолет был у индийца.
Афганец встал, не выпуская из руки карт.
– Слушаюсь, босс, – отозвался Говинда.
– Говинда, подойди к его приятелю, – велел Конкэннон.
– Есть, босс, – ответил индиец и отошел от «понтиака».
В полумраке фабричного цеха глаза Говинды блестели, как опалы. Индиец подошел к Олегу и ткнул ему в живот дулом пистолета. Олег улыбнулся. Похоже, здесь все улыбались – кроме меня.
– Я пришел к тебе поговорить, а ты пистолетом угрожаешь? – спросил я.
Похоже, Конкэннона задело мое замечание.
– Подстраховаться никогда не мешает, – заявил он, с усилием
– Смотри не ошибись, – с нажимом сказал я, краем глаза глядя на афганца с индийцем. – Иначе отсюда мало кто уйдет целым и невредимым. А уж Говинде и афганцу точно не жить. – Я повернулся к афганцу. – Салям алейкум.
Он не ответил.
– Салям алейкум, – миролюбиво повторил я, напоминая ему о поучениях ислама: на искреннее приветствие следует отвечать доброжелательно.
– Ва алейкум салям, – неохотно ответил он.
– Как тебя зовут? – спросил я.
Он послушно раскрыл рот, но Конкэннон тут же оборвал приспешника:
– Молчи, болван! Не понимаешь, что ли, он тебя морочит! Научился всяким местным обычаям, теперь дурит вам головы, аборигенам малоумным. Ничего, я сейчас сам ему голову задурю, покажу вам настоящее мастерство. – Он обошел вокруг «понтиака», встал передо мной и велел Говинде: – Если шевельнется, пристрели его приятеля. С трупом потом разберемся.
– Есть, босс.
Конкэннон, растянув губы в напряженной улыбке, стоял в двух шагах от меня и чуть раскачивался из стороны в сторону.
– Я знаю, что ты хочешь узнать, – заявил он.
– Я хочу тебя остановить, только и всего.
– Ха! Глупости, ты пришел за ответом на очень важный вопрос.
– Ты о чем?
– Вопрос, вопрос, вопрос… – издевательски протянул он.
– Да говори уже!
– Говинда, слушай меня внимательно! – приказал он, не спуская с меня взгляда. – Если этот мудак шевельнется, пристрели его друга.
– Есть, босс.
– Больше всего тебе хочется узнать, – заявил он, подавшись ко мне, – присунул ли я твоей американской подруге, прежде чем оставил ее с Ранджитом.
На скулах заиграли желваки, на висках набухли вены, внутри полыхнула незнакомая, прежде не изведанная ярость. Конкэннон упомянул о Лизе, и я пытался ее защитить.
– Похоже, ирландская голодуха англичанина из тебя не вытравила, – с издевкой заметил я. – Как был англичанином с ирландским акцентом, так им и остался.
Он не выдержал и бросился ко мне, но я увернулся, отступил к «понтиаку» и спросил:
– Что, струсил? Силенок не хватает? Давай-ка мы с тобой разберемся как мужчина с мужчиной. Если победишь в честной драке, так и быть, призн'aю, что ты лучше меня. А если я верх возьму, то ты оставишь меня и моих друзей в покое. Так будет по справедливости, правда, Говинда?
– Да, босс, – автоматически ответил индиец.
– Заткнись, придурок! – рявкнул Конкэннон.
– У твоего подручного совесть проснулась, – сказал я. – Ну что, попробуем без оружия, голыми руками, на кулаках? Так будет по справедливости, правда, Говинда?