Тень и солнце

Пирс Моника Эндерле

Что-то в коридоре, ведущем в базилику, беспокоило его больше пустоты цитадели. Что-то было не так. Остальное здание было холодным и заброшенным. Но этот проход и базилика ощущались тяжело и ужасно, полные отчаяния и смерти.

Они добрались до конца прохода, Гетен схватил Галину за руку и потянул к себе. Его свет тускло блестел на больших медных дверях базилики. Они были приоткрыты, и за ними ждал ужас. Он послал свет в большую комнату и пожелал, чтобы он поднялся к потолку и вспыхнул ярче.

— Кости Скирона, — выругался он, Галина

охнула. Комната была полна мертвых замерзших зверей. Волки, олень, зайцы, козы, медведи, свиньи — все существа Хараяна и Ранита — застыли в ужасе и боли. Они лезли друг на друга, словно сбегали от ужаса. Кровь замерзла и порозовела от инея, покрывала стены. Птицы, белые от инея, застывшие в смерти, сидели на балках. Гетен со стоном схватился за дверную раму.

Галина протянула руку, и он взял ее, нуждаясь в ее силе.

— Ты можешь их спасти? Как Зану? — слова отражались от замерзших камней и тел.

Гетен покачал головой.

— Нет. Их души ушли.

Но до них донесся звук. Скуление и высокий вой.

— Волки, — прошептал он.

— Волчата, — Галина пошла за ним в базилику.

Они звали выживших в атаке Ведьмы инея. Они сдвигали трубы, закрывая рты шарфами, его жар опалял шерсть, плоть и кровь.

Наконец, они нашли волков — самки пытались укрыть детей от холода. Два волчонка — черный и белый — ерзали и скулили, замерзшие, голодные и напуганные. Галина взяла одного, Гетен — другого. Они спрятали их под плащи и пошли по тусклому коридору к главному залу.

Они отнесли волчат на кухню. Галина нашла яйца, хлеб и сыр в буфете, каша замерзла в котелке в камине. Гетен развел огонь, и вскоре звери жадно ели, их головы и лапы были в еде, они стояли в мисках и не могли оторваться.

Гетен растопил снег у главных дверей цитадели, распаленный ненавистью к ведьме, топил снег во дворе и на башне. Каждая комната и камень, кроме базилики. Она осталась замерзшей. Он стоял на пороге кухни и смотрел на море грязи во дворе. Гнев кипел в нем, огонь поднимался из живота. Он убрал плащ с его плеч.

— Отнеси волчат в конюшню, когда они доедят, посади их к Ремигу. Он их согреет.

— Куда ты?

— Наружу. Мне хватило льда и снега. Пора проверить силу солнца.

Его сапоги погрузились в грязь до середины голени, когда он спустился с крыльца, но это было не важно. Ему не нужно было идти далеко. Он закрыл глаза и ощутил огонь, который Галина зажгла внутри него. Огонь всегда горел там, хотел вспыхнуть сильнее. Он начал заклинание, выпуская огонь, притягивая жар солнца, которое так долго закрывали тучи Ведьмы. Больше нет. Она не будет править Ранитом. Она не убьет Хараян, Кхару, Урсинум, Гурван-Сам, Бесеру, Кворегну. Он просил солнце сжечь тучи.

— Сделай воду паром в небе, льду — водой на земле. Растопи землю. Освободи это место от зимы, которой тут быть не должно.

Небо посветлело, из черного стало серым, потом белым, а потом голубизна появилась за тонкими облаками, сначала бледная,

а потом темнее. Вскоре небо стало скорее голубым, чем серым. Тепло солнца наполнило Гетена, согревало его дом и его лес.

Небо было прекрасно синим.

Галина прошла мимо него, ее сапоги хлюпали, она пробиралась по грязи к конюшне, два сонных волчонка были в ее руках. Свет солнца сделал ее волосы пылающей короной. Ее кожа сияла, веснушки были темнее на щеках и носу, и ее глаза, когда она взглянула на него, были такими же ярко-синими, как небо. Когда она вернулась из конюшни, она остановилась рядом с ним, посмотрела на ясное небо и закрыла глаза. Она улыбнулась, солнце согревало ее лицо.

Он погладил ее щеку. Он стоял бы так вечно, смотрел бы, как солнце блестит на ее волосах, ощущая тепло ее кожи. Но не мог.

— Нужно поискать Магода и Нони.

— Я боюсь за них, — она открыла глаза. — Думаешь, она — Ведьма инея? Или просто орудие?

— Орудие. Но я не знаю, давно ли это, — он скривился. — Сердце говорит мне, что это была кратковременная одержимость, но голова знает, что я мог годами обманывать себя.

Галина посмотрела на лес, треск и скрип разносился над двором. Снег таял, падал вместе с ослабевшими ветками, обрушивался с верхних на нижние. Он накапливался и рушился вместе с ветками на землю.

— Надеюсь, деревья выживут.

— Выживут. Хараян древний. В нем есть сила и мудрость места, прожившего тысячу лет.

Дерево задержало за стенами цитадели. Дуб скрипел, плохо держался корнями. С него упал ледяной покров, и дуб рухнул на соседей, словно кит, падающий в море.

Гетен схватил коричневые перчатки с кухни и вышел наружу. Он прижал их между ладоней и сосредоточился на перчатках, точнее, на их владельце. Он повернулся, ощутил сильное притяжение, сделал пару шагов и понял, куда ушел садовник.

— Волки в безопасности?

— Да.

— Хорошо. Идем. Мы найдем Магода там.

— Жив и здоров, надеюсь. Укрывается с животными.

Гетен взял ее за руку.

— Мы перенесемся быстрее заклинанием.

Она сжала его пальцы. Она вытащила меч.

— Я готова.

Золотой свет снова окутал их, и они тут же перенеслись, следуя за притяжением духа Магода. Они оказались у каменного монолита белого мавзолея, где они бились с мертвыми теневыми магами.

Галина вдохнула. И тихо зарычала.

— Это ловушка?

Гетен огляделся. Следы их боя пропали, его чар тут не было. Рядом с ним Галина была наготове, подняла меч и искала взглядом врага. Он все еще сжимал перчатки, и они тянули его. Похоже, оставалось лишь идти за этим ощущением, и он кивнул на мавзолей.

— Там мы найдем Магода.

Она пошла вперед рядом с ним, они были равными, она лучше владела мечом, а он — магией. Они пересекли черные камни, миновали место, где она билась с Волкером, а потом остановились у колонн мавзолея. Тихий свист ветра в ветках звучал над поляной.