Тень Казановы
Шрифт:
— Из Владивостока гости у нас объявились!
— Кто? — Он оживился.
— Виктория.
Тонкий момент — как отреагирует на имечко до боли родное? Нет, не вздрогнул и не вдумался. Уф! Молодец, Машка! Я-то помню, что Викторией он ее никогда не называл. Вот если б я сказала «Вика», ассоциации могли бы прорезаться. А от «Викуськи» вообще, наверное, сразу всю жизнь осознал. Так, потихоньку дальше.
— Кто это? — точно, ничего не вспомнил. Ура. У-ра. У-р-а. Троекратно.
— Да так, ничего особенного. Мы с ней во Владивостоке часто общались. Она даже приударить за тобой пыталась. А вот сейчас в Москве, в командировке.
Он задумался, и я знала, что его терзает.
— Маш, а вдруг она поймет, что я… Ну что я — никакой. Не помню никого.
На это и был мой расчет. Больше всего он боится, чтоб не угадали про его беспамятство. Сильно опасается впросак попасть.
Я отмахнулась:
— Да брось ты! Будешь с ней любезен. Все равно она больше со мной будет трещать. А если какие имена будет называть или события вспоминать, делай вид, что все помнишь. Я всегда поддержу, если что.
Рискую я. Рискую! Причем очень сильно. Сергей еще понервничал и смирился:
— Нам же неудобно ей отказать?
— Неудобно, конечно.
— Ну, пойдем, — решился он. — Ужасно хочется кого-нибудь из прошлого встретить!
А вдруг увидит ее и все вспомнит? Дура я и есть дура. А как бы на моем месте поступила Вика? Скорее всего, она просто никогда бы не оказалась на моем месте. Ладно, чему быть, того не миновать! Мой ангел-хранитель всегда помогает мне.
Вечером я позвонила Вике и пригласила на ужин. На следующий вечер. Мне показалось — она немного удивилась, что я все-таки позвонила и мы договорились о встрече.
— Мы можем заехать за тобой, — сфальшивила я.
— Спасибо, я возьму такси. — А вот она не сфальшивила. Убила бы!
Дома Безуглов устроил настоящий пир. Везде расставил цветов, зажег по углам толстые свечи — умеет он создать атмосферу, всегда этим славился. Мы сидели вдвоем за столом, он нарядился в белую рубашку и опекал меня так, словно рожать я поеду уже завтра. Ну, максимум послезавтра. Он наготовил всяких вкусностей, тоже всегда умел, других вкусностей набрал в супермаркете плюс мое любимое «Шардоне» плюс здоровая ароматная, обожаемая мной клубника плюс мороженое с консервированными персиками плюс… Ну, в общем, просто праздник какой-то! Я сидела, прижавшись плечом к самому любимому, самому дорогому человеку на земле, и мне было очень грустно. Так грустно, что глаза блестели сами собой, без всякого спиртного. Не страшно, не тревожно. Грустно. И все.
Ближе к ночи Безуглов перемыл всю посуду, хоть я его и отговаривала — завтра придет домработница, — но не уговорила. Потом приготовил мне ванну с пеной до потолка и спросил:
— Можно я тебя туда отнесу?
— Дурачок ты, Безуглов! Нашел, что спрашивать!
— Сама ты Безуглова!
Это точно. Он подхватил меня как пушинку, силищи всегда хватало, и булькнул в ароматную пушистую пену.
— Сереж, давай со мной.
— А можно нам?
— Нужно!
И он стал стягивать свою нарядную рубашку. Я, когда ванну сюда выбирала, всегда представляла этот момент. Большую купила, просторную, с золотыми поручнями по бокам. Пригодилось вот…
Ночью я, конечно, не спала. Сережа, угомонившись, мирно сопел, а я вертелась как юла. Страх и тревога вернулись. Что будет завтра? Чем все закончится? Вернусь я с
Что делать-то? Может, ну его к черту, этот ужин, Вику. Рискованно. Очень рискованно! Ну а дальше как? За границу с ним сбежать? Наплету ему с три короба, привыкла уже. И поселимся где-нибудь в Зеландии. Денег у меня на три жизни хватит. Там уж точно никого не встретим. Будем жить счастливо. А вдруг?.. Страшно подумать! А вдруг вспоминать начнет? И ведь он тоже любит меня теперь. Ласковый такой. Только меня любит! Только мой! Всех забыл! Я столько ждала этого! Добилась. Какой ценой?!
Мысли мои тревожные Сережа прервал. Из спальни вышел.
— Чего не спится, Заяц?
А сам заспанный еще, жмурится. Сладкий мой, любимый, беззащитный! Мой все-таки! Мой, мой, мой! Я на все ради него готова!
— Не знаю, Сереж. Не спится чего-то, и все. Кофе будешь?
— Давай.
Налила ему в кружку красивую, бутербродов сделала. Подала. В макушку чмокнула. Сроду ни за кем так не ухаживала, а за ним — нравится. И смотреть нравится — как ест, как пьет, какой сосредоточенный при этом. Я без этого жить уже не смогу. Раньше немного опасалась его. А как памяти лишился — все иначе стало. Как ребеночек — нежный, доверчивый. Мой! Никому не отдам. Я его всю жизнь люблю.
Тут он признался:
— Я давно уже проснулся.
— А чего прятался? Не выходил?
— Сон приснился хороший. Последнее время много снов вижу. Как будто у нас с тобой сын родился. Сын!
— Хороший сон. Ну и выскочил бы сразу, рассказал.
— Да, знаешь, Маш, лежал с закрытыми глазами, имя ему придумывал.
Чего-то нехорошо мне стало. Вдох-выдох. В руки себя взяла, улыбку натянула.
— Родить — дело нехитрое. Рожу! Главное, имя-то придумал?
Он меня к себе притянул, губами в ухо щекотно подышал, у меня мурашки сладкие забегали, прижалась к нему, но тревога еще теплилась.
— Так как назвал-то?
Он блаженно в глаза мне заглянул. Близко-близко. Глаза у него зеленые, с темным ободком.
— Гришей…
Мы сидели за столиком в ресторане и ждали Вику. Оба заметно нервничали. Сережа боялся попасть впросак, а я… Ну, понятно отчего. Может, дрогнет и не придет?
— Не волнуйся. — Я взяла его за руку. — Все будет хорошо. Я рядом. А вот и Виктория.
Она вошла, и администратор сразу бросился проводить ее к нашему столику. Она шла неторопливой походкой человека немного усталого, но уверенного в себе. Ничего лишнего. Хотя ведь тоже волновалась, наверняка. А мое-то сердчишко колошматилось! Хотя я и обпилась перед выходом полным набором успокоительных.
— Здравствуйте, — спокойно сказала она и посмотрела в Сережины глаза.
Все, сейчас лучики пересекутся и у него в голове произойдет взрыв. Господи, будь со мной! Но в ее глазах не было ни гнева, ни любви. Взгляд все того же усталого, но уверенного человека. Пронесло.
— Здравствуй, Виктория! — Сережа подскочил, широко заулыбался и поцеловал ее руку.
Опять опасный момент. Сейчас учует родной запах и очнется. Обошлось! Только Вика руку немного резковато у него отняла. Ага! Все мы не железные!