Тень Великого Древа
Шрифт:
Все вокруг смеялись, скаля рты. Джоакин выхватил Перст и пальнул в небо.
– Отставить, тьма сожри! Никто не войдет в Лид! Это город Изб… избр…
Он подавился словами, когда хлыст петлею обвился вокруг шеи. Шаван дернул – и Джоакин полетел с лошади, грянулся о мерзлую землю. Чара встала над ним, направив в лицо Перст.
– Убить его, Гной-ганта?
– Нет, нет! – вскричал Мартин. – Джо – мой товарищ! Отпустите его и отдайте мне Иону. Город Лид забирайте себе.
– Сойди с коня, - сказал Пауль.
Когда Мартин спрыгнул
– Отныне ты – друг орды. Мы не забудем.
– Не забудем! – крикнули остальные.
Пауль приказал:
– Кнут, возьми дюжину, сходи с Мартином в замок, убедись, что его впустят к волчице. Чара и Сормах, поднимайте всадников. Через четверть часа вышибу ворота Лида.
– Гной-ганта! Гной-ганта! Гной-ганта! – заорали шаваны.
Тот, что держал хлыст, убрал его, и Джоакин смог подняться. Глянул на Мартина, слезы стояли в глазах.
– Милорд, что же вы… Они сожгут город!.. Так нельзя, мы же за правду!..
Мартин шмыгнул, утер нос рукавом.
– Не вини меня, тут один Вит виноват. Обидел меня, обидел орду… А мы только взяли свое.
Лагерь огласился криками, вскипел движением. Всюду ржали кони, скрипели ремни, лязгало железо. Тысячи всадников вооружались и вспрыгивали в седла. Джоакин вспомнил детей, что попались на пути у ворот… Милые сорванцы, даром что северяне…
– Милорд, так нельзя! – выдавил он, чуть не плача.
Мартин пожал плечами:
– А можно брата родного носом в дерьмо? Видишь, как оно… Не я это начал.
Тогда Джоакин вскочил на лошадь:
– Я доложу Избранному! Он узнает, что вы сделали!
– Не надо, - начал было Мартин, но Пауль уронил руку ему на плечо:
– Оставь. Пускай доносит, кто-то же должен.
Джо хлестнул кобылу и помчал между юрт. Он еще слышал, как Чара спросила Пауля:
– Пристрелить шакала?
– Не нужно.
– Он дерьмо!
– Вот и не пачкай руки.
Джоакин несся, набирая ход. Несся так, что кони-юрты-костры-шаваны мелькали пестрою лентой. Ханиды смеялись, думая, что он бежит от страха перед Чарой. То не была правда.
Джоакин гнал коня, чтобы не видеть, как шаваны втопчут в землю древний город Лид.
Стрела - 11
Ноябрь 1775г. от Сошествия
Лид (герцогство Ориджин)
– Ты болен, - говорит альтесса.
Это чертовская правда. Два дня скачки по холодным горам и ночевка на снегу дали о себе знать. Эрвина морозит, лоб горит, глаза слезятся. Паволока хвори туманит взгляд.
– Я болен примерно четверть своей жизни. Зачем говорить очевидное?
– От лихорадки ты плохо соображаешь. Хочу уточнить: ты осознаешь, на что смотришь?
Они стоят на склоне горы под названием Соратница, в тени опоры акведука. С высоты двухсот ярдов видят
Эрвин рассчитывал совсем иначе. По приказу Шейланда шаваны должны были уйти. Остался бы город, полный северян, и горстка вражеских солдат в замке. Можно было проникнуть в жилые кварталы и взять себе в помощь сколько угодно крепких парней. В таком месте, как Лид, каждый второй жаждет пустить кровь захватчикам. С помощью горожан и со знанием подземного хода не трудно было бы захватить замок.
– Шаваны испортили мой план, - хмурится Эрвин.
Тревога дает Эрвину флягу с орджем:
– Полагаешь, только в этом проблема?
Он делает крепкий глоток, горло обжигает, туман болезни редеет. Теперь он видит главное: шаваны не просто толпятся под стеной, а вторгаются в город. Створки ворот лежат во рву, сбитые Перстами, надвратная башня сожжена. Всадники, проникшие в Лид, растекаются по улицам, машут мечами и кнутами.
– Шаваны штурмуют Лид?.. Но в этом нет смысла! Город и так принадлежит Шейланду!
– Ты очень плох, - говорит альтесса, прижимая ладонь к его щеке. Лицо пылает, ладонь холодна, Эрвин вздрагивает от озноба.
– Что происходит?! Объясните мне!
Это он произносит вслух, и капитан Хайдер Лид угрюмо отвечает:
– Шейланд недокормил шаванов. Они решили разграбить город.
Кайр Обри, телохранитель Эрвина, добавляет:
– Милорд, мы не можем этому воспрепятствовать. Необходимо ждать, пока они уйдут, и лишь тогда спасать леди Иону.
Голос настойчив, с нажимом. Обри боится, что герцог решит сунуться в город. Опасения напрасны: Эрвин понимает безнадежность затеи. Он приехал сюда не только ради сестры, а и затем, чтобы поднять горожан на бой. Сотни лидцев откликнулись бы на зов герцога, ворвались бы в замок, освободили Иону… Однако теперь лидцы гибнут на его глазах.
Шаваны летят по улицам, вышибают двери, звенят окнами. Мещане бегут в поисках укрытия. Всадники легко настегают их, хлещут и топчут мужчин, а женщин ловят арканами, как зверей… Эрвин спрашивает без особой надежды:
– Где расположен тайный ход в замок?
Капитан Хайдер Лид цедит сквозь зубы:
– Идет из оружейного квартала. Там этих гадов больше всего.
Легендарные лидские мечи манят степняков. Ворвавшись в оружейный квартал, всадники забывают даже о женщинах. Крушат замки и двери, тащат добро на улицы.
– Шаванов слишком много, - скрипит Хайдер Лид. – Ни женщин, ни мечей не хватит на всех. Те, кто останутся ни с чем, сожгут город.
Обри убеждает:
– Дождемся, пока утихнет пожар. Шаваны уйдут, мы проберемся в замок. Спасем вашу сестру, милорд.
– А кто спасет город? – произносит капитан.
Эрвин садится на землю. Хворь и безнадега лишают его сил. Действительно, тут ничего не сделаешь. Шесть тысяч всадников с Перстами. Только сидеть и ждать…
– Я выживу ради сестры, - говорит альтесса Тревога.