Тень Великого Древа

Суржиков Роман Евгеньевич

Как только подошли к южной башне, ее дверь распахнулась. Хайдер Лид и Обри вышли навстречу. На капитане ни царапины, Обри ранен дважды, но, к счастью, легко.

– Леди Иона, поздравляю с победой! Это было потрясающе!

Обри не скрывал восторга и, кажется, хотел обнять обоих Ориджинов. Хайдер Лид сдержанно поклонился:

– Милорд, с башни мы видели, как шаваны покидают город. Улицы усыпаны трупами. Вероятно, погибли сотни, но спасены тысячи. Я бесконечно благодарен вам.

– За что? – удивился Эрвин. – Это же вы нашли дорогу в замок.

Он

зашелся кашлем. Боевой пыл остывал, тело расслаблялось, и становилось совсем худо. Иона тоже еле стояла на ногах. Брат и сестра цеплялись друг за друга, чтобы не упасть.

– Слушайте приказ, - выдавил герцог. – Мы с Ионой отключимся минуты через три. Отведите нас в какую-нибудь спальню и укройте одеялом. Потом соберите всех северян, кто остался, и наведите порядок. Часовых к амбару и на стены, вахту к воротам, все как полагается. Затем поешьте. И найдите… кха-кха-кха-кха… тьма сожри!

– Милорд?..

– Найдите фейерверки.

– Что?!

– У Лиллидеев хранились шутихи. Я хочу фейерверк в честь сестры…

Иона пролепетала:

– Тебе не хватило?

У нее заплетался язык. Сестра засыпала прямо на ногах. Эрвин подхватил ее, но и сам зашатался. Кайры поддержали лордов с двух сторон. Обри заметил:

– Миледи, я найду вам новое платье. Старое псиной смердит.

Иона тявкнула сквозь дремоту. А Лид сказал:

– Постойте-ка, где Мартин?

Герцог встрепенулся, повертел головой. Он же тут был все время - шел следом, дергал за рукав!.. Протер глаза. Чушь какая-то! Куда Мартин мог деться?! Голый каменный двор, все постройки заперты или сгорели!

– Он там, милорд! – воскликнула кухарка.

Под стеной тлели угли нужника, посреди зияла дыра. На золе ясно отпечатались следы сапог.

– Куда ведет?!

– Наружу, за стену же, в сточную канаву.

– Твою Праматерь…

* * *

– Ай-ай-ай, что ж ты, сынок, такой тощий? Вот болячка и липнет, ей милое дело – хиляка погрызть. До тебя здесь лежал трехпалый – один из этих, супостатов. Изверг, зато кровь с молоком, дубиной не зашибешь. А ты же наш, северный. Не стыдно быть глистом в обмороке?

Спросонья Эрвину очень худо. Все тело ломит, будто кони по нему проскакали. Горло дерет так, что не вдохнуть. Голова залита свинцом, в ушах гудит, мысли не шевелятся… И старуха эта трещит без умолку, как на зло. Кто она такая?.. Вроде, засыпал возле сестры, а теперь древняя развалина рядом. Сколько ж лет прошло?..

– Закаляться тебе нужно, сынок… Подними-ка голову, подушки поправлю. Говорю: закаляйся, а то помрешь. Ты снегом обтираешься? В прорубь ныряешь?.. Ай, кого спрашиваю, все по тебе видно! А старый граф всех своих сыновей еще младенцами в сугроб окунал. Плачут – ничего, все равно взял, снежком обтер. И выросли здоровыми все пятеро! Один, правда, спился, но это жизнь такая...

На его спасение, в комнату входит Иона. Приносит чай с медом и травяной отвар, садится рядом, трогает горячий лоб и хмурится. Эрвин терпеть не может, когда так

делают. В детстве мать вечно трогала его лоб и хмурилась. Эрвин чувствовал себя ягненком.

– Да, у меня жар, довольна?.. Что это за старая дама?

– Фамильный призрак дома Лиллидей бродит по замку.

Бабка грозит Ионе кулаком:

– Аць! Сама ты призрак!

Сестра дает ему чашку, чай обжигает горло. С орджем, естественно.

– Как себя чувствуешь?

Нежная забота в голосе сестры бесит Эрвина.

– Подыхаю, тьма сожри! Каковы новости?

– Меня волнуешь ты.

– А меня - новости!

Иона снимает с головы платок.

– Я сменила прическу.

– Холодная тьма…

Волос у сестры не осталось. Сбрила наголо, как капитан Теобарт.

– Э… а как же перья?

– Вряд ли я снова захочу носить их.

Эрвин не находит слов. Иона говорит:

– Зато вторая новость приятна. Я нашла медведя!

– Мы взяли в плен нортвудца?

– О, да! Медведь Маверик из нортвудской столицы – помнишь? Умел плясать и давать лапу… Теперь он здесь! Уже полинял к зиме, стал бело-серебристым. Он чудо как красив!

– Что ж, погляжу. А мальцы Шейланда здесь?

– Слуги говорят: детей увезли к Первой Зиме. Кукловод хотел, чтобы они увидели битву.

– Как дела в городе?

Иона рассказывает. Дела плохи, но гораздо лучше, чем могли быть. Шаваны успели разграбить церкви, кузницы, лавки и зажиточные дома. Убили и покалечили семьсот человек, увели полтысячи женщин. Разозленные быстрым отходом, напоследок обстреляли город Перстами. Несколько кварталов сгорели дотла. Тем не менее, большинство мещан и домов уцелели. Лид начинает зализывать раны. Разлетелся слух, что в замке молодые Ориджины. Люди приходят к воротам, предлагают помощь, спрашивают, что будет дальше.

Что будет дальше?.. – думает Эрвин, и тут его прошибает.

– Какое сейчас число?!

Иона не знает. Старуха говорит:

– Дык вторник. А в субботу – Сошествие!

Эрвин вздрагивает.

– Мне нужно попасть в Первую Зиму.

Слова звучат абсурдом, поскольку он не может даже выговорить их без хрипа, а до Первой Зимы – сто двадцать миль по студеной горной дороге. Иона не реагирует на очевидную глупость, а просто подает брату блюдце с медом.

– Мне нужно в Первую Зиму!
– твердит он. – На Сошествие будет битва. Я должен кома…

Срывается в кашель. Иона смотрит, как на умалишенного. Эрвин шепчет со злостью:

– Послушай, тьма сожри! У меня отличный план, король всех планов! В определенный день заманить врагов в долину, разделить на три куска и перебить по частям. На подходе Адриан – но я учел и его, нашел способ без единой стрелы убрать его с дороги. Я знал, как победить! Требовался лишь Перст Вильгельма и все наши войска. Перст Вильгельма есть, даже два. Но отец дал битву в лесу и потерял слишком много. Нортвуды больше не с нами, за врагом большое превосходство. План нужно изменить! Я должен командовать боем!