Тень железной руки
Шрифт:
— Пока будет неплохо, если поможешь найти подходящее место, чтобы упокоить прах. И раздобыть лопату не помешало бы, а лучше две. Ты-то здесь, считай, уже свой.
Следующие пару дней они бродили по окрестностям замка и города Эрбера, выискивая нужное место. Игнат хотел, чтобы оно выделялось, не устраивать же могилу у придорожного столба, но и слишком заметным его делать не хотелось: у мага шевелились волосы на голове от одной мысли, что могилу Маркуса кто-нибудь разграбит.
Спал Игнат на полу в комнатушке, выделенной Тиберию как помощнику книжника. Выпрашивать у лорда Таммарена отдельные покои маг не хотел, да и времени на это не было. Как только
— Игнат, ты меня прости, но такие долгие прогулки не для меня, — пропыхтел Тиберий, когда они в который раз вечером шли по Старлинг-холлу. — Да и книжник вчера вечером бранился, что целый день не мог меня разыскать. Не хотелось бы вылететь отсюда.
— Нужно найти нужное место. Не хочешь, завтра один пойду. Окрестности мы уже вдоль и поперёк исходили, поди не заблужусь.
Вдруг путь им преградил Кельвин Старлинг. Несмотря на обретённый титул лорда своего дома, он продолжал служить Таммаренам в качестве хранителя клинка и командующего гвардией. Рыцарь сказал, что вот уже который день замечает, как они уходят куда-то чуть свет и возвращаются только затемно. Поэтому и решил поинтересоваться, неужели выпивка в эрберских кабаках лучше, чем летнее вино погребов Старлинг-Холла, которым он готов с удовольствием поделиться со столь прославленным гостем?
Собравшись с духом, Игнат рассказал сиру Кельвину, зачем они целый день рыщут по округе, едва ли надеясь, что тот хотя бы войдёт в его положение. Однако рыцарь вдруг замолчал и задумался, после чего велел Игнату прийти завтра в полдень к воротам в Старлинг-Холл и ждать.
Игнат засыпал тяжело, гадая, что бы могло значить это предложение. На следующий день он вихрем вылетел из комнаты, едва солнце вошло в зенит. В условленном месте его уже ждал сир Кельвин верхом на коне.
— Думаю, я могу тебе помочь, — проговорил он. — И, к тому же, исполнить то, что должно. Взбирайся в седло позади меня.
Он отвёз Игната в неприметную рощицу у подножья скал неподалёку от Высокого дома. Самому магу и в голову не пришло бы отправиться туда. Сир Кельвин заговорил снова только когда конь перешёл на шаг:
— Много лет назад моя матушка была на волосок от смерти. После рождения Альдена, моего брата, её жизнь грозила оборваться со дня на день, а лекари лишь разводили руками. Молитвы Троим, Аминее, Лепану также оказались тщетны, да простят меня боги. Тогда мой отец, лорд Алвин, в отчаянии взмолился к Великой матери, что эльфы зовут Илланией, и которая, как говорят, покровительствует всякой жизни. Он поклялся, что посадит целый лес, если та дарует его жене жизнь и не оставит сыновей без матери.
Рыцарь остановился и слез на землю.
— Эту рощицу высадили по приказу лорда Алвина в тот самый год. А вон то дерево он посадил собственными руками, посвятив двум матерям: своей жене и богине Иллании. Наверное, оттого оно и выросло больше других и вширь, и ввысь.
Маг замер, как вкопанный, уставившись туда, куда указывал рукой рыцарь. Он увидел раскидистый клён, вокруг которого прочие деревья словно расступились. Крона этого исполина была столь широка, что в солнечный день не меньше дюжины человек могли бы насладиться сном в его тени. Ствол же, покрытый гладкой зеленоватой корой, вряд ли сумел бы обхватить руками даже великан Иггмур.
— В тот день, в день битвы за Пепельный зуб, отца не стало, — с горечью продолжил сир Кельвин. — Но если бы не вы с Маркусом, та же участь
— Спасибо… сир Кельвин… — только и сумел вымолвить маг, поражённый видом исполинского дерева.
— Это меньшее, что я могу сделать для Маркуса и тебя, Игнат. Но впредь, на людях, прошу, зови меня лорд Старлинг. После гибели отца титул перешёл ко мне, хоть я и не особенно этому рад. Слишком молод я, лордом называться, — горько усмехнулся он, отвернувшись.
Вместо безмятежно-тихих каменных стен в толще горы урна с прахом Маркуса теперь нашла пристанище у корней величавого клёна, средь ветвей которого гулял ветер, слетавший с горных вершин. Древа двух матерей.
— Вот и всё, папаша, — сказал маг, отложив лопату в сторону.
Он стоял перед аккуратно присыпанной ямой, уверенный, что это место вскоре зарастёт травой, а осенью его засыплет рыжими кленовыми листьями. Никто сюда не заглянет, и лишь сам Игнат будет знать, что его учитель обрёл покой именно здесь. В той земле, которую заслужил.
Перед тем, как уйти, он воткнул в землю у самого ствола простую деревянную дощечку. Вырезанная на ней надпись гласила: «Здесь покоится Маркус Аронтил. Человек, который спас мир.»
— Вот и всё, — повторил Игнат, и горячая слеза покатилась по щеке. — Спасибо тебе.
Ответом ему был шелест листьев, и в шелесте этом Игнату слышалось что-то тёплое и родное.
Глава 4
На следующее утро после того самого королевского приёма, когда его величество сделал Карлу Эльдштерну предложение, отказываться от которого было бы неразумно, в выделенную ему комнату постучался слуга. Он оказался помощником Верховного книжника и сказал, что тот ожидает алхимика в личной читальне.
Верховный книжник Илберн произвёл на Карла впечатление учтивого и неглупого человека. Чем-то напомнил его самого в чуть более молодые годы. Он сразу предложил пожилому алхимику опуститься в мягкое кресло, сам же расположился за столом напротив и нацепил на нос очки в изящной серебряной оправе. В читальне Верховного книжника было уже светло, а воздух наполняла смесь запахов свечного воска и бумаги.
— Дело в том, господин Эльдштерн, — начал Илберн, — что Эдвальд Одеринг с некоторых пор имеет амбициозные планы на будущее Энгаты. Он охотно делился ими со мной, но вам, к сожалению, я об этом рассказать пока не смею. Опасается его величество лишь того, что век человеческий трагически недолог. Иными словами, он ищет средство продления жизни, и помощь талантливого алхимика ему будет как нельзя кстати.
— Эликсир бессмертия? — зевнул Карл, всё ещё борясь с утренней дремотой. — Простите, господин Верховный книжник, но подобные теории представляются мне жуткой бессмыслицей. Люди веками мечтали жить вечно, превращать камни в золото, а речную воду — в отменный унтермарский лагер. И чтобы при этом к ним подбегал жареный молочный поросёнок, сам отрезал от себя кусок пожирнее да отправлял им в рот. И пусть мои многочисленные коллеги пудрят мозги лордам и королям, обещая небывалые чудеса из склянки, да только я отношу себя к тем, кто не желает обманывать ни себя, ни других. Эликсир бессмертия создать невозможно, и подтверждением тому служат загубленные жизни сотен болванов, многие из которых к тому же сами заплатили деньги за свою смерть.