Тени города Энкёрст
Шрифт:
— Что искать?
Паренек схватывает на лету. Не был бы пьяницей, цены бы ему не было.
— Все, что касается покушения и инцидента в Корво, — особенно инцидента, — вдруг, очередной головорез засел у Моруса под кроватью. Проверь тщательно, будь добр. Еще одного покушения ранимое сердечко советника, боюсь, не выдержит. И да, — Мартин повернул голову к подчиненному, обнаруживая на нем вычурный фисташковый плащ с лисьим воротником, — это что за? Ты у шлюх сутенером заделался, как погляжу.
— Нет, шеф, это маменька подарила, — улыбнулся Декстер, — обещал
— Ясно, — бросил Мартин, — приступай к делу, только Тени ради, не в этом фазаньем плаще.
— Так точно, — отсалютовал парень, прихватил непочатую бутылку со стола и скрылся из виду.
Немного совестно лишать мальчишку праздника, не зря же он столько девок привел сюда. Как пить дать не прочь был залезть под парочку юбок. Тоже можно сказать и про Мартина — пока все развлекаются, глава службы безопасности работает без устали.
С другой стороны развлекаться тоже нужно. Например, подоставать уж слишком разошедшегося Моруса, чисто из вредности. Его бравада действовала Мартину на нервы, а вкупе с больным желудком и усталостью это создавало внутри шифра убойный коктейль ядовитой ненависти. Будет жаль, если такое «прекрасное» настроение пропадет в никуда.
Раскурив трубку, он выбрался из-за стола, по профессиональной привычке взяв собственный бокал. Никогда не знаешь, что с ним может произойти, за время его отсутствия. Мартину пришлось сделать небольшой крюк, обходя плотно составленные столы.
Чиновники расступаются и прячут глаза, а шлюхи, наоборот, улыбаются, прижимаются к нему, подмигивают и оставляют после себя приятный аромат специй и духов. К сожалению быстро тонущий в вони потных тел и паскудной еды.
Мартин осторожно приблизился к Морусу и его собеседникам. Помимо его драгоценной подружки — Эрсуса Грея, собеседники собрались любопытные:
Новоизбранный глава Церкви Искупления Имерия Сквар — некогда великий человек, без преувеличения. Раньше он мог одним зычным ревом заставить обосраться всю коллегию кардиналов, нахамить архиепископу, благословить бордель, одобрить пьянство, многоженство, азартные игры, тем самым озолотив церковь на какую-то совершенно неприличную сумму, и в довесок послать в задницу самого короля. Мировой мужик был. Сейчас же, эта бледная тень былого величия, едва справлялся с тремором, перебирая листья салата. Без слез и не взглянешь.
Компанию ему составлял граф, кажется, Мартин припомнил его имя, то ли Лесли то ли Лазло, не важно, скользкий тип и трепло. Про него интересных историй не рассказать, единственное, о чем знал шифр, что жену графа не оттрахал, пожалуй, только конюх. Но это не точно.
— О чем вы тут так мило беседуете? — справился Мартин, присаживаясь рядом.
Не то что бы ему было интересно, просто захотелось испортить настроение.
— Это не государство, — просипел «Трясучка», — это кладбище, в котором зарыты перспективы и потенциал под каждым могильным камнем. Иногда кто-то приходит на это кладбище с лопатой, но нихрена не помогает, потому что гробы, сука, заколочены.
Мартин бы еще добавил,
— Вы правы, — сдержанно улыбнулся Орнот, — на юге, в окрестностях Корво, по-прежнему неспокойно и местные фанатики рудники нам точно без крови не отдадут.
— Вспышки бунтов это предсмертные метания обезглавленной курицы, — скривил губы Лесли, сопровождая взглядом оголенную танцовщицу, лезущую через стол, — всего лишь агония. Подобное не стоит нашего внимания.
— Я бы поостерегся, граф, как бы эта курица ненароком масленый фонарь на сухое сено не уронила. И тогда корчится в агонии, объятые пламенем, будем уже мы.
Душещипательную беседу о ранах государства, прервал король, громогласно объявляя очередной тост во славу великой победы. В честь чего торжественно шлепнул проститутку по заднице и залпом опрокинул бокал вина. Настоящий правитель.
Чинуши не отставали и под стать своему сюзерену принялись бухать с удвоенным усердием. Мартин прикрыл глаза, справляясь с головной болью. Ему требовался отдых, пусть и небольшой, желательно на юге, но не в Корво, а поближе к морю. Нормальному морю, а не этой ссаной луже, которая омывает берега Айнкерста. Как же его все достало. Какой же мерзкий вечер.
В живот вонзился нож, метафорический, но от того не менее болезненный. Поесть толком не удалось за весь день, а одним табачным дымом сыт не будешь. Если желудок сдержанно урчал еще с утра, то теперь и вовсе приклеился к позвоночнику. Будь он размазней, как советник, давно бы рухнул в обморок и заныл, что нет подходящих харчей для болезных. Но он привык, привык держать все в себе, стиснув зубы. Так он боролся с мигренью, изжогой, нескончаемым гомоном и вонью сотни потных тел. Так он боролся с врагами. Пожалуй, на ногах его держала только злоба. Чистая и незамутненная.
Орнот
Бок ужасно чесался, зудел и щипался, когда очередная струйка пота пронизывала плотную марлю. Шрам наверняка останется, а как говорит Бальдер — шрамы это прорыв внутренней красоты наружу. Звучит бредово и совершенно не поэтично, но то слова короля. С ними не поспоришь.
Самое обидное, однако, заключалось не в приобретенном, чисто мужском украшении, а в отношении всех к этому. Всем было совершенно плевать. Так, подходили, потыкали пальцем, нехотя поглядели и уважительно кивали: Ну, с почином. И ведь никто не спросил, а какого оно, чуть не отправиться на тот свет.
Даже король при встрече заорал: А вот и наш герой дня! Затем неохотно согнал шлюху со своих ног, подошел, так же поглазел, похлопал по плечу и пошел кутить дальше.
Спасибо, что навестил, друг. И все из-за праздника…
Орнот Морус не любил праздники, не любил он и шум: куда как приятнее было уединиться с книжкой и бутылкой медовухи и провести вечерок в обществе шепчущего в камине огня. Пожалуй, единственный, кто полностью понимал его во всем этом балагане, был Эрсус. Ну и Лесли.