Тени Рентиана
Шрифт:
Герцогиня Шанталь не любила бояться.
О нет, она предпочитала пустому и глупому страху расчетливые попытки склонить нужных людей на свою сторону, это куда более верный путь к спасению, чем таращить на врагов широко раскрытые глаза, заламывать руки и дрожать как мышь. В тюремной камере у главы королевских стрелков оказалось очень много времени, чтобы все как следует обдумать. Двадцать девятый день второго месяца Золотой Сестры ознаменовался ее первым допросом, и Шанталь спокойно объяснила пожилой дознавательнице, что в покушении на жизнь кардиналиссы виновата Раймонда Вион.
Такого
– Ради Сестер, не нужно прикрываться такой чушью, фемита Матиа, - строго заявила Сант-Ренье, едва придя в себя. — В десятый день первого месяца Золотой Сестры вы напали на Ее Высокопреосвященство и с помощью запретного ритуала попытались ее убить.
– И за участие в этом ритуале кардиналиссе ничего не будет? — вкрадчиво задала вопрос Шанталь.
– Учитывая благое намерение — разумеется, нет. Обманутая вами кардиналисса Анна желала встретиться с Сестрами, дабы заручиться их поддержкой, и потому доверилась вам.
– Не мне, госпожа Сант-Ренье.
– Вот как?
– Посудите сами, разве стала бы она настолько доверять человеку, с детства находившемуся в опале? — конечно же, о своей способности призывать и притягивать вольно или невольно все потустороннее Шанталь умолчала, странно, что не заикнулась об этом и кардиналисса. — После того, как моя бедная мать была казнена, мне не доверял ни один человек в столице. На меня смотрели, как на волчонка…
По усталому, покрытому морщинами лицу дознавательницы пробежала тень.
– Продолжайте.
– Единственная дворянка, которой кардиналисса доверяет как самой себе, это герцогиня Раймонда Вион. Мало кому известно, что она решила избавиться от своей тетушки, когда после возвращения генералессы в столицу та стала не нужна ей со своей доброй опекой. Возможно, Вион как-то связана с черным ведовством или призвала Владыку Тьмы, Марениуса, для службы ему.
– Зачем бы ей это делать?
– Когда Вион вернется в столицу, - развести скованными руками не вышло, и тогда Шанталь изобразила грустную улыбку, - вы можете спросить у нее то же самое. Конечно, она станет отнекиваться, утверждая, что любит тетушку, но я не удивлюсь, узнав, что перед отъездом или уже в пути она связалась с Марениусом, и тот сбил меня с толку черными чарами.
– Вас? Значит, вы признаетесь в содеянном?
– Отчасти, - тонко улыбнулась Шанталь. — Я действовала по велению Марениуса.
– Понятно, - дознавательница дрожащей рукой отодвинула замаранный лист, взяла чистый и написала пару строк очень мелким почерком. — Мы доложим о вашей версии случившегося суду. Если она подтвердится, вы, несомненно, будете заслуживать снисхождения.
– Благодарю вас за доверие, - склонила голову Шанталь.
И ее увели обратно в камеру, где глава королевских стрелков могла с наслаждением усмехнуться
Допросы и следствие велись чуть меньше месяца, и за это время кардиналисса ни разу не нанесла узнице визита. Наверное, это к лучшему, а ей, Шанталь Матиа, следовало подумать, что отвечать судье, и она посвятила этому остаток дней до первого заседания. В назначенный день арестантку вывели из камеры несколько стражниц и доложили, что суд будет проходить не в унылой пристройке к Каменным Башням, а в судебном дворце, неподалеку от храма святых Сестер. Значит, ее выходка не осталась незамеченной столичной знатью, может статься, что некоторые сочувствуют ей и не верят обвинению.
Она молча оставила камеру и неторопливо направилась вперед, показывая всем своим видом, что не боится ни зловещего полумрака местных коридоров, ни стен из холодного серого камня, ни кандалов на руках, ни угрюмых молчаливых стражниц, каждая из которых как минимум на голову выше ее. Страха действительно не было, разве что Шанталь очень устала от бесконечного рутинного ожидания, ознакомления с бесполезными бумагами, отсутствия привычных удобств. Но кто знает? Возможно, после суда все наладится, но так же невредно помнить, что она легко может сложить голову на плахе, как ее бедная мать.
Окна этой тюремной кареты оказались всего лишь зарешеченными, без замазанных черной краской стекол, и Шанталь смогла вволю полюбоваться осенним золотом, успевшим покрыть столицу за время ее заключения. Ведь из маленького окошка ее камеры не росло ни единого дерева. Неужели двадцать восьмому дню третьего месяца Золотой Сестры суждено будет стать началом ее стремительного падения в бездну? Вероятно это так, а с другой стороны разве может окончиться хорошо жизнь человека, спевшегося с Марениусом?
Шанталь знала, что зла и жестка, порой даже слишком, но и к себе она относилась вполне критично, чтобы не зазнаться.
Судебный процесс обычно делился на три этапа: оглашение обвинения и опрос потерпевших со свидетелями, затем — допрос обвиняемой или обвиняемого, и на третий день звучало вынесение приговора. Но в очень сложных и запутанных случаях дело могло затянуться на пару месяцев. Шанталь, однако, рассчитывала, что до этого не дойдет, в конце концов, она устала ждать, и ее снедало любопытство относительно своей дальнейшей судьбы.
На первом заседании чопорная судья в напудренном парике и длинной новенькой мантии, по имени Клотильда Тома, предоставила слово кардиналиссе, и та рассказала все, что происходило в ее доме, не забыв добавить, что обвиняемая заботилась о ней исключительно своей выгоды ради. Молодая, но хваткая адвокатесса Лаура Рейн, представляющая интересы Шанталь Матиа, высокая и худая особа с острым крысиным лицом, предположила о бреде, охватившем кардиналиссу из-за раны.
– Позвольте, - возмутилась судья, - это святотатство.