Тени Рентиана
Шрифт:
– Мне все понятно, - спокойно произнесла Эдит, выслушав чужую речь до конца. — Теперь моя очередь говорить, и я буду кратка, как привыкла. Вы можете осудить меня за услышанное, а можете подсыпать яду в вино. Я согласна на оба исхода.
– Говорите, - велела Анна.
Пусть представляет себе какое угодно будущее — стоит хоть бы из мести держать нахалку в неведении относительно ее судьбы. Да, кардиналисса сказала, что не в обиде на нее за покушение, но ведь это касается только удара кинжалом. С такими девицами лучше держать ухо востро и пару едких слов за пазухой.
–
– Нертус — ересь, дочь моя.
– Не оскорбляйте веру томиранки, - вскользь бросила собеседница, и ее темные глаза яростно сверкнули.
Оказывается, умеет показывать зубки, стало быть, не настолько и заморожена.
– Не имею намерений спорить с вами, но вы же понимаете, Листон, что я не могу поверить голословным убеждениям?
– Мне все равно, поверите вы мне или нет, но во мне имеется божественная сила, и я могу ее разбудить, - объяснила Эдит, а напоследок добавила вкрадчиво и ядовито. — Если захочу.
– Ради Сестер! Не используйте вы эти замашки фемиты Матиа, они вам не идут.
– Как вам угодно, Ваше Высокопреосвященство. Только я пришла сюда не обсуждать ваши вкусы, а помочь вам в борьбе с Марениусом.
– Хорошо, - согласилась Анна, близкая к тому, чтобы начать ругать себя за блажь и излишнюю доброту. — Поверю вам снова. Чем старше я становлюсь, тем больше обретаю сентиментальности, надеюсь, это не сгубит меня в конечном итоге.
Позвав дворецкую, она велела проводить бывшую пленницу в последнюю из гостевых комнат и выполнить все ее пожелания относительно ужина, а сама взяла тяжелую книгу, лежавшую перед ней на столе, и с трудом подавила мучительное желание захлопнуть и убрать на полку. Шанталь Матиа вместе с Эдит изгнала Марениуса, и одна едва ли смогла провести такой сложный ритуал. Однако, затаенная сила девчонки Листон помогла ей справиться. Юная нахалка и впрямь потомица богини?
Время покажет. Или Листон вновь покажет ей, старой святой дуре ехидную ухмылку и острый кинжал.
Чтобы провести ритуал следующим днем, требовалось задвинуть все занавески в доме, зажечь красные свечи и призвать Нертус, однако Анна не могла этим заниматься по сану и по вере. Все, что ей оставалось, это передать свободу действий в руки удивительно спокойной и сосредоточенной Эдит. Определенно, эта невозмутимая рыжая девочка далеко пойдет. И пока кардиналисса бесцельно бродила за дверью, Эдит жгла свечи из красного воска, чтобы выплеснуть его в красное вино и упасть после этого замертво.
А может, все было и не так. Кардиналисса могла лишь догадываться по доносящимся из-за плотно закрытой двери приглушенным звукам, однако, вместо глухого стука от падения тела на ковер возле камина, она услышала приятный женский голос. Нертус? Великая Мать являлась богиней томиранцев со дня основания страны, и потому сиранистам запрещено даже молиться перед ее иконами. Оставалось лишь напрячь слух, чтобы узнать о разговоре.
– Будь со мной, Великая Мать, пока я не изгоню Марениуса в Темное Царство.
– Тебе придется привязать меня к себе,
– Я готова.
– Тогда пролей свою кровь.
Подумав с недовольством, как последняя мещанка, что ковер придется заменить, Анна вздохнула и услышала тихий стон за дверью — это Эдит ранила себя. Возможно, сильно, понадобится врач. Судорожные всхлипы мешались с чтением то ли молитв, то ли заклинаний на древнемарентийском, значит, девочка нашла где-то старую книгу, закопанную среди молитвенников. Отлично.
А потом все звуки резко стихли.
Анна решила, что имеет право если не войти, то хотя бы заглянуть в щелку, приоткрыв слегка дверь, только ничего, кроме густой холодной мглы не рассмотрела. Даже красные свечи не мерцали, да и веселый рыжий огонь в камине больше не потрескивал. Выглядело все это на редкость уныло и зловеще, но Анна не испугалась.
– Фемита Эдит? Я могу вам помочь? — услышала она свой надтреснутый хрипловатый голос.
– Да, - очень тихо отозвалась девушка из темноты. — Великая Мать Нертус сказала, что для победы над Марениусом придется объединить культ в ее честь и сиранизм. Все зависит от вашей готовности.
– Если вы не эссент, дорогая…
– Помилуйте, мое пение настолько дурно, что им пугали всех в приюте.
Уловив в голосе девушки немного тепла и веселья, Анна решилась и на ощупь добралась до лежащего на каминной полке огнива. Несколько тщетных щелчков, один успешный — в комнате вспыхнул слабый дрожащий огонек, и тут же растаял, но кардиналисса успела уцепиться за руку фемиты Листон.
Перед тем, как начать читать разные молитвы, обращенные к разным богиням хором, они не сговаривались. Нестройные слова слились в одну речь, где-то рядом распахнулось окно от сильного толчка извне, и зашевелились занавески. Голос Анны дрогнул, только прерывать цепочку слов было нельзя.
– Да простит нас Великая Мать…
– Да помогут нам Сестры…
Повеяло холодом, но не свежим ветром ночной осени, а потусторонней сырой гнилью, и комнату осветил ярко-алый свет, а прямо перед чтицами возник сам Марениус. Он уже успел переодеться в пародию на дворянина, разве что не напялил на себя королевскую мантию из горностая и корону, благо, что женская на него не налезет, а мужскую поди найди. Вместо древних доспехов из железа — роскошный камзол из зеленого бархата. Ишь ты, какой франт!
– Спасите нас, великие Святые Сестры!
– Помилуй нас, Великая Матерь!
Пришло время замолкнуть, но потомица Нертус все еще бормотала слова древней забытой молитвы. А в следующий момент Анна ослепла на миг от ослепившей ее золотистой молнии, которой возникшая прямо перед ними молодая женщина с ярко-рыжими волосами пронзила Владыку Тьмы.
Взвыв от боли, тот упал, и некоторое время жалко корчился на залитом кровью ковре, прежде чем бесследно исчезнуть. Так новоявленный король Маренто не продержался и недели. Но Анна чувствовала себя слишком устало и измотано, чтобы злорадствовать попусту. Дрожащей рукой она дотянулась до огнива снова и зажгла две свечи, а затем подкосились ноги, тогда Эдит, подхватив ее под руку, усадила на ближайший стул.