Тени Рентиана
Шрифт:
Сборы шли неделю — до Кантершира путь неблизкий. Западный старинный замок располагался неподалеку от берегов Океана Стихий, и был окружен лесами, за которыми начинались Сизые горы. Эту местность Томирана девушки не знали, как и в общем-то большую ее часть кроме столицы, и поэтому Мия Мелтон понимала, что рассчитывать придется разве что на себя и на доброту встречающихся на пути людей.
Еще четыре дня они выжидали, пока перестанут лить дожди и немного просохнет дорога, чтобы не увязали в жидкой грязи ноги лошадей, и вот, наконец, судьба бросила перед ними широкую серую ленту пути. Предстояло ехать в неизвестность,
Наверное, когда начнется зима, будет не так противно.
Мия со злостью повернула лошадь направо, сворачивая следом за Эдит, теперь им предстояло ехать вперед, никуда не съезжая, если верить взятой с собой карте. Если попадутся на пути таверны или гостиницы — отлично, а нет — придется обойтись припасами, лежащими в седельных сумах. И когда Мия Мелтон перестала думать о плохом, Эдит внезапно ее огорошила.
Поравнявшись с подругой, она окликнула ее.
– Да? — вынырнула Мия из навалившихся на нее враз тяжелых мыслей.
– Мне кажется, что за нами следят. Возможно, даже тихая погоня.
– И ты об этом так спокойно говоришь?
– Конечно, - согласилась Эдит Листон, выпрямившись в седле и бесстрастно глядя на серый горизонт. — И эта зараза так искусно скрывается поблизости, что узнаем наверняка мы только в Кантершире.
Глава 26. Раймонда Вион
Двадцать второй год семнадцатого темпира неизбежно тянулся к концу, и от осознания этого становилось все тяжелее и тоскливее на душе — хотя, казалось бы, Раймонда Вион перестала печалиться. Но суровая погода с ее крепнувшим изо дня в день холодом и пронизывающей до костей сыростью самым коварным образом препятствовала возможности думать о хорошем, не предаваясь меланхолии. Не желая больше оставаться в Маренто, где находилась одной ногой в могиле из-за невыполнимого королевского приказа, герцогиня твердой рукой направила лошадь в сторону Лиравии. В последний раз она уехала оттуда, убив наемника и увезя незаконнорожденную дочь королевы, но кто докажет, что именно она — волшебница Воды?
Чем дольше она ехала, тем теплее становилось, теплее, но не легче на душе. Предстояло придумать убедительную легенду для столичной стражи, позволяющую проехать в город. При ней имелись только документы на ее имя, но насколько Раймонда знала, женщин без сопровождения и приглашения в столицу пропускали весьма неохотно. Думала она много, ехала медленно, но в двадцатый день пятого месяца Золотой Сестры все-таки оказалась возле городских предместий. Здесь дул теплый ветер, принося издалека солоноватый запах морской воды, а небо над головой впервые за долгое время не омрачали тяжелые серые тучи. И впору бы радоваться, но нависшие над головой Раймонды трудности не позволяли ей отвлечься от переживаний.
Ведь она всегда умела убивать в бою, но никогда не училась лгать. Прямота, дерзость и сарказм — вот, что заменяло молодой женщине в сложную минуту клинок или пистолет. Только перед мрачными вооруженными детинами в броне это едва ли сработает. Если марентийская женщина дерзит и смеется, лиравийские мужчины злятся и хотят ее немедленно убить, хотя
Неизвестно, сколько времени она вела бы неторопливо свою безымянную лошадь, к которой решила не привязываться, время от времени останавливаясь и глубоко задумываясь, если бы с ней не поравнялся одинокий и смутно знакомый всадник. На горизонте расцветало розовым светом новое утро, и, взглянув на этого человека, сложно было не узнать под ранним солнцем посла Амира Ако.
Это он проводил их с Мией Мелтон в Лиравию. Это из-за него Раймонда была вынуждена согласиться обратить молодую шпионку в рыцарки, чтобы потом сокрушаться по поводу украденной лошади. Но не стоит сейчас жалеть об этом, прошлое — на то и прошлое, чтобы остаться за спиной.
— Здравствуйте, сударыня Вион, — хитро блеснул черными глазами посол. — Рад снова вас встретить.
— Не могу сказать того же о вашем игнорировании моего титула и достойного обращения, — едко отозвалась Раймонда.
Лиравиец промолчал. Ценить женщин в этом краю не принято, это ясно. Зря она надеялась хоть на проблеск разума и вежливости у собеседника.
— И что же вам угодно в наших краях? — заговорил он, как ни в чем не бывало.
Наглец! Раймонда тронула поводья, и немного обогнала его.
— Мне угодно найти влиятельных женщин в вашей стране, — отозвалась она, решив в отместку тоже не обращаться к Амиру Ако. — Если, конечно, мое желание не отдает абсурдом.
— Что вы! — всплеснул руками собеседник. — Разумеется, нет. Я даже сведу вас с двумя очаровательными особами, если вам так угодно.
— А взамен?
— Сестер ради, не обижайте меня.
— Ну же, Амир, я наслышана, что мужчины в этой стране ничего не делают для женщин просто так, — небрежно махнула Вион рукой. — Впрочем, лиравийских монет я при себе не имею, а если вы полезете ко мне за плотскими утехами, то я вас мигом зарежу и поищу кого-то посговорчивее.
На смуглом лице промелькнул испуг, темные глаза трусливо забегали. То-то же.
— Я не хочу вражды, — промямлил Ако, помолчав с минуту. — Если расклад таков, то что же, я согласен оказать вам услугу безвозмездно. Тем более нам с вами по пути, я сам направляюсь к советнику Его Величества, чтобы передать послание. Его зовут Альтан Парс, но дело не столько в нем, сколько в его жене и дочери.
— Хорошо, — ровно ответила Раймонда. — Я поняла.
— Айнур тридцать два года, а Севен — шестнадцать, — продолжал Амир Ако, поравнявшись с новоявленной попутчицей. — Они обе чудо как хороши, и…
— Ах, оставьте ваши оценочные мужские разговоры, — оборвала его Раймонда. — Мне важна не красота, а их дух и сила.
— Прошу прощения, — пробормотал посол недовольно.
Кажется, он вполне себе добрый малый, на фоне местных женоненавистников, однако герцогиня Вион решила, что лучше всего будет не доверять ему — чисто на всякий случай. Всю дорогу до ворот уже знакомого ей Орнидала они оба упорно молчали, не желая докучать друг другу своими мировоззрением и ценностями. А стражники, даже не взглянув на Раймонду и ее документы, пропустили ее, едва Амир сообщил, что она — его спутница. Наверное, невесть что себе вообразили, но это лучше всего не обдумывать.