Тени Рентиана
Шрифт:
– Оставь эти жалкие потуги, святоша. Если ты не купалась в святой воде, меня этим не возьмешь!
В густой холодной мгле, образовавшейся с появлением нечистого юнца, не увидеть цветов, но перед глазами Анны поплыли красные и лиловые круги. Так бывает перед смертью? Она уже вернулась из Темного царства, и не вернется туда ни за что, надо лишь сделать усилие! Рука метнулась назад, к столу, и сбила резким движением графин с водой. Звон, плеск, фонтан осколков. Из последних сил она ухватила икону и огрела Марениуса,
– Ааааа! — завопил он, мгновенно разжав пальцы, и разразился такими яростными и грубыми ругательствами, каким позавидовал бы любой боцман или сапожник.
Не теряя даром времени на восстановление дыхания, Анна набросилась на него, нанося удары иконой. Возможно, это было святотатством, но чем еще можно было прогнать властолюбивого поганца? И она зажгла свечу снова, чтобы иметь удовольствие понаблюдать, как он корчится и пятится назад, во мрак.
– Икона Святой Орионы, - сообщила кардиналисса. — Освященная, между прочим.
Прежде, чем Марениус молча растворился в темноте, Анна успела заметить жуткие ожоги на его лице и руках. Прикосновения иконы ранили его, а молитва не тронула — интересно, почему? Часто ли наказывала сыночка божественная матушка? Усмехнувшись своим странным мыслям, Анна поежилась от холода — она замерзала. Это не страшно: лучше продрогнуть зимней ночью в выстывшей комнате, чем сгореть в пламени Темного Царства.
Из угла комнаты неспешно вышел Ангел и потерся о ногу хозяйки шерстяным бочком. За последние месяцы из маленького пушистого облачка он стал подростком, но не стал из белого полосатым, как ожидалось поначалу.
– Мяу, - важно изрек кот.
– Здравствуй, дорогой. Не взял нас с тобой опять этот злодей.
Ангел сощурил ярко-зеленые глаза, зорко глядя на противоположную стену, зашипел и выгнул спину, прежде чем кинуться на невидимого врага с грозным мяуканьем. Кого это он там поймал?! Сжимая подсвечник, Анна метнулась следом, но перед ней оставалась прежняя темная пустота, а Ангел храбро и самоотверженно сражался с невидимой нечистью. Слегка уставшая от ночных кошмарных приключений кардиналисса уже подумывала сходить за святой водой: если не прогнать некую коварную зверюгу, то хотя бы вразумить заигравшегося кота.
Словно почувствовав ее намерения, Ангел остановился, протяжно мяукнул и, посмотрев на хозяйку добрыми грустными глазами, отправился обратно в свой угол.
Остаток ночи прошел без происшествий, но до утра Анна не сомкнула глаз. А день прошел в привычных делах и хлопотах: недавнее празднование нового года — не повод отлынивать от кардинальских обязанностей. Но следующей ночью, когда она, вернувшись из дворца, поужинав и задув свечи, легла в постель, гости не заставили себя долго ждать.
На сей раз явились эссенты.
Проклятые прислужники и прислужницы Марениуса шептали из темноты
Лисет замыслила заговор, спевшись с лиравийскими наемниками, и была наказана, а Изабель возненавидела кузину. И после ее смерти ничего не оставалось сделать, кроме как удочерить Раймонду, а не передавать бедняжку на воспитание другим Балмонтам. Впрочем, те с легкостью воспитали бы из нее изнеженную и капризную неаниту, не поднимавшую тяжелее пера, а так девочка окончила Академию Рыцарей и сделала военную карьеру, несмотря на все свои промахи.
Вот так и вышло. Матери дружили, а дочки готовы разорвать одна другой глотки голыми руками. И во всем этом вина Анны, в миру называвшейся Арин Балмонт.
– Убийца! — кричали из тьмы голоса невидимых тварей.
– Зараза марентийского духовенства! — шипело совсем рядом.
– Похоть, грязь, гнусь — вот, из чего сделана твоя жалкая душонка! Ты хотела мужа своей кузины, мразь! — старческим скрипом вещали с потолка, видимо у эссента оказались цепкие лапки. — Ты недостойна зваться святой, так отринь же это звание! Откажись от сана!
– Иначе мы съедим тебя, Анна!
– Сожрем, ахаха… Заживо!
– Я откушу тебе ухо и вырву глаз!
Анна лежала, слушая ужасные речи, будто завороженная, будто ей не пятый десяток, а лишь второй, будто она — маленькая девочка, замершая под одеялом и дрожащая от ледяного ужаса. Но следовало помнить лучше любой молитвы: она — взрослая и влиятельная женщина, способная вскочить, взять трость и отбиться от чересчур болтливых служек Марениуса. Так она и сделала.
Эссенты невидимы в темноте, но вполне материальны. Так что Анна не поскупилась на сильные удары по прозрачным спинам и головам. Зато голоса скоро стихли, что, однако, не прибавило кардиналиссе уверенности в себе, и она лежала до рассвета с зажженными свечами, а когда те гасла, вставала и зажигала новые.
Если Марениус так обезумел, что посмел прийти к ней с целью убийства, то пора обратиться к Сестрам, одна из которых приходится ему матерью. Недавно комната Памяти была затоплена и обуглена — это ей дали знак, что пора собирать Хранительниц и объединять две слабые страны в одну сильную Марентию. Она пыталась, только все пошло прахом — эти самые Хранительницы оказались великими мастерицами сбегать или попадать в неприятности. А ждать, пока Раймонда притащит с собой девицу Мелтон, нет времени.