Тени Рентиана
Шрифт:
— Король Базиль Алисон отравил бедную тетушку Меган, — Джейн опустила руки, и Мия увидела ее заплаканное покрасневшее лицо. — И выставил все как внезапную болезнь, сейчас ведь изредка водится лихорадка… Я не могу терпеть такую несправедливость, хоть бы даже король приказал арестовать меня и бросить в тюрьму.
— Этого не случится! — попыталась то ли урезонить ее, то ли утешить себя Мия. — Его Величество милостив и добр.
— Ах, не надо лжи, дорогая, — отмахнулась Джейн. — Впрочем, я не имею намерений переубеждать вас и ссориться с вами, ведь скоро праздник.
Да, Новый год должен был наступить через месяц, и герцогиня любезно
Ближайшие несколько недель пролетели настолько мирно, спокойно и весело, что Мия не могла вспомнить о подобных даже из приютской жизни. Слуги украшали замок, развешивая еловые ветки, красные ленты, топили камины и пересчитывали запасы для праздников, а хозяйка замка и ее гостьи делали все то, что хотели, предаваясь праздным утехам. Если, конечно, Шанталь не успела совершить какую-нибудь хитрую каверзу, впрочем, Мия не хотела следить за ней.
Больше всего девушку мучил вопрос о том, что делать с Джейн. Невозможно травить ядом доброго и гостеприимного человека — особенно, если никакого яда у них с Эдит так и не появилось. Значит, нужно уговорить прекрасную гордую северянку сдаться на милость короля и отказаться от мятежных планов, но уже после праздника.
Вечером тридцатого дня шестого месяца Золотой Сестры четыре женщины уселись в Большой зале празднично накрытым столом. Симпатичные молодые лютнисты играли чудесную музыку, красное подогретое вино со специями было отменным, а зажаренный поросенок и сочные овощи, и теплый хлеб, и много другой прекрасной еды.
Четыре бокала звонко соприкоснулись стеклянными боками, четыре женщины нестройным хором поздравили друг друга, и пир, сопровождаемый душевными разговорами, продолжался. Под конец веселья графиня уснула за столом, сложив на столе руки и уткнувшись в них лицом, а Эдит обнялась с Шанталь Матиа и они пели вдвоем веселую и старую застольную песню, которую раньше знали и марентийцы и томиранцы. Когда еще не было вражды… Наверное, она — единственное звено, связывающее две страны сейчас.
Немного подумав, Мия допила вино в своем бокале и присоединилась к ним, стараясь петь не слишком фальшиво. Огонь в камине запылал ярче, а стоило ей моргнуть и возле камина появился Марениус. Ночь — его время.
— Я возьму свое, — сказал Владыка Темного Царства, и глухо засмеялся. — Пойдем со мной, Мия Мелтон.
— Извольте пойти к своим эс-сен-там!
Спьяну заплетался язык и рябило в глазах, однако это не помешало Мие взмахнуть рукой и щелкнуть пальцами, посылая в злодея огненный шар. Красное из ее ладони столкнулось с рыжим из камина, Марениус вспыхнул синим пламенем, зашипел и исчез. А у Мии неожиданно поплыл под ногами пол, словно она оказалась на корабле. Удар об пол смягчил ковер, но подняться все же не удалось — глаза черной пеленой застил пьяный сон.
Утром за простым завтраком было нерадостно: грустно, подавленно и к тому же раскалывалась на части голова. Эдит не пришла, сославшись на дурное самочувствие, а Шанталь была белой как полотно — что, впрочем, не мешало ей с аппетитом уплетать яичницу.
В зал влетела встревоженная привратница и протянула хмурой хозяйке письмо.
— Что это? — недовольно поинтересовалась Джейн, смешно наморщив
— Послание от генерала правительственных войск, госпожа графиня… Замок осажден армией.
Звяк! Вилка вылетела из дрогнувших пальцев Мии, и она порадовалась, что Эдит повезет узнать об этом, когда ей станет лучше. Новый, двадцать третий год семнадцатого темпира, начался с самого неприятного из неприятных сюрпризов, а Его Величество Базиль Алисон жестоко обманул своих верных гвардеек.
Глава 28. Анна Балмонт
Новый год в Матресе прошел спокойно и без происшествий, однако у кардиналиссы Анны душа была не на месте — и все из-за непутевой девчонки Раймонды. Зная ее столько лет и воспитав, как родную дочь, конечно же, кардиналисса не могла отдать ее под топор палача, и весь серьезный разговор с Раймондой и Шанталь являл собой обычный фарс. Цель проста — примирить этих двоих и заставить мирно служить короне, не добром, так обманом. А что делать, если они не понимают по-хорошему? Родство родством, а политика сурова.
Но Анну терзали тревожные сомнения, от которых она никак не могла отделаться. Иногда выручали бесконечные дела и обязанности, но едва наступала ночь, беспокойство наступало с новой силой. Все изменилось, когда в Матрес прибыли эти две несносные девицы — полная противоположность Вион и Матиа. Они хотя бы дружны. Надо будет потом поставить их в пример герцогиням — если те останутся в живых и привезут пленниц. И даже если не привезут.
А казни не будет. Кардиналисса уже все решила, просчитав до малейших деталей, и даже знала, где станет укрывать Раймонду, если Ее Величество останется непреклонной. В последнее время она страшна в гневе, после того, как неблагодарный мерзавец, по ошибке судьбы надевший корону и ставший мужем Виолет, предал и ее и королевство. Хорошо, что Эдит Листон спасла от Марениуса весь мир в целом и Рентиан в частности, иначе было бы гораздо хуже.
Шанталь же — мерзавка под стать Марениусу, ее не жаль отправить на плаху.
С этими мыслями Анна лежала в кровати, и устало смотрела в потолочную темноту. Все тело сковала мучительная усталость, но сон наотрез отказывался приходить. Придется утром велеть слугам достать из кладовой сушеные травы, успокаивающие перед сном, и приготовить отвар. Следующим вечером она выпьет его, заснет, и все будет хорошо. И только она успела подумать об этом, как зашуршало в правом углу спальни — кажется, рядом с камином.
Анна подавила зевок и приподнялась на локтях. Вглядываться в темноту бессмысленно, а если увидишь там какую-то неведомую животину из Темного Царства, то не обрадуешься. Пришлось переселить себя, дотянуться до свечей и огнива, но для этого пришлось встать с кровати. Пройти по комнате, держа перед собой свечу и вполголоса взывая к милости Сестер — дело нехитрое, но действенное ли? Никогда прежде Анна не оставалась один на один со злом. А Шанталь Матиа не в счет. Не зло, а так, злишко.
В углу обозначился мужской силуэт. Марениус не заставил себя долго ждать — он стремительно шагнул навстречу скупому рыжеватому свету из мрака, щелкнул пальцами и огонь погас. Комната погрузилась в привычную темноту, а Анна ощутила на своем горле твердые горячие пальцы. Хватка усиливалась, дыхание слабело, и сколько бы женщина не мотала головой, силясь высвободиться, попытки оставались тщетными. Она даже вцепилась ногтями в убивавшую ее руку, но Марениус лишь залился коротким злым смехом.