Тени забытой шестой
Шрифт:
— Почему Пяти? — спросила я. — Их же шесть.
Он устало махнул рукой и приобнял жену, которая сидела рядом и зыркала на меня совершенно недружелюбно. Впрочем, она мне тоже сразу не понравилась. Кукольно красивая и такая огромная, с пузом наперевес, она явно обманом женила на себе моего братца и держала его под каблуком. Что бы он ни говорил, так и оглядывался на свою драгоценную Юлечку. А гонору-то сколько!.. Тоже мне, принцессу нашел!
— Ваш корабль только каким-то чудом вырвался из боя и пробился в порт, — продолжал свой рассказ Антон. — Его обстреляли даже несмотря на то, что на нем был
Голова шла кругом от свалившихся на меня сведений.
— Так, давай по порядку. Почему великий князь хочет мою голову?
Антон взглянул на меня пронзительно синими глазами, между бровей у него пролегла складка.
— Потому что ты… Это сложно сразу объяснить. Одним словом, сначала он думал, что ты убила его внучку, а теперь думает, что выкрала ее и…
— А я? Я это сделала?
Антон кивнул и опять посмотрел на жену умоляющим взором. Как же раздражает! Ну почему мой братец такой подкаблучник? Юля задрала нос и с вызовом ответила вместо него:
— Да! Именно это вы и сделали!
— Я с братом говорю, — процедила я. — Не лезь. Ну и где она? Давай ее вернем, и дело с концом.
— Мы не можем, — напряженно ответил Антон и опять скосил взгляд на жену.
— Почему? — я проявляла чудеса выдержки, хотя мне хотелось пристукнуть эту наглую пузатую выскочку.
— Потому что она сидит перед тобой, — убитым тоном произнес брат.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить сказанное.
— Хм… ну да, товар подпорчен, — согласилась я наконец. — Ну и зачем ты ее обрюхатил?
Юля вспыхнула, словно маков цвет, и грозно сдвинула светлые бровки.
— Мы любим друг друга! — заявила она.
Я немного подумала над ее словами.
— Ну тогда докажи свою любовь. Вернись к своему дедуле и успокой его.
— Нет, — вскинулся Антон. — Я никуда ее не отпущу!
Ты подумай, характер решил проявить…
— Я ничего не понимаю и не помню, — не выдержала я. — Я не помню, зачем выкрала княжну, я вообще не уверена, что вы мне сейчас правду говорите, а не вешаете лапшу на уши. А может, вы просто хотите от меня избавиться?
Юля быстро опустила глаза, но по вспыхнувшей в них прозелени я поняла, что попала в точку. Мне сделалось тоскливо. Никому я не нужна, все хотят избавиться от меня, боятся и ненавидят… Антон как будто что-то почувствовал, запнулся на полуслове и резко сказал:
— Юля, оставь меня с сестрой наедине.
— Но…
— Выйди! — его голос приобрел твердость камня. — Пожалуйста.
Она поджала пухлые губки, тяжело встала, опираясь на его руку, и пошла к двери. Возле нее Юля замешкалась, придерживая рукой живот, явно хотела обернуться, но вместо этого гордо вскинула голову и вышла. Угораздило ж его жениться!..
— Хриз, — осторожно начал Антон. — Тебе лучше скрыться. В Дальнем свете тебя не достанут.
— И ты тоже? Скажи… А есть вообще хоть кто-нибудь, кто не хочет от меня избавиться, а?
Он закусил губу и помотал головой.
— Никто не хочет от тебя избавиться! Просто здесь тебе оставаться опасно!
— Ты не ответил. Меня кто-нибудь ждал назад? Из этого предприятия по спасению мира?
Он отвел
— Понятно, — я встала. — Денег у меня тоже нет?
— Я дам! Сколько надо. Только скажи.
Стало еще горше.
— То есть ты готов откупиться от сестренки? — я подошла к окну и уставилась на тонкую полоску моря вдалеке, изборожденную военными кораблями. — Мило…
— Я люблю тебя, Хриз. И поэтому не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Уезжай, пока есть возможность. Корабли когниматов смогут прорвать блокаду, благодаря паровой машине, а дальше тебя сопроводят пираты. У нас с ними договор, они грабят и топят княжеские корабли, наши не трогают. Да и северяне рано или поздно будут вынуждены признать меня светлым воягом, а тогда… Отец Юли, князь Тимофей, обещал уладить и успокоить великого князя, но пока… В общем, когда все устаканится, ты сможешь вернуться… Наверное.
Я молчала, водя пальцем по оконному стеклу и разукрашивая его причудливыми узорами. Небо хмурилось и плакало мелким дождем. Серая пустота туч плыла над городом, над морем, над моей жизнью.
— Меня нет… — заговорила я наконец. — Лучше б и не возвращалась. Я не знаю, кто я, зачем жила, зачем умерла. Да и зачем мне жить? Героиня или злодейка? Прав был отец Георг, герои и злодеи в финале должны умирать либо уходить в закат. Пустота. Вокруг меня одна пустота. Значит, и отправиться я должна в пустоту…
Антон быстро подошел и обнял меня за плечи, развернул к себе и прижал.
— У тебя есть мы! Я и Юля, а скоро появится твой племянник! Есть еще Пиона с Мартеном, Эмиль и Софи, Луиджиа писала, спрашивала о тебе, и Милагрос рвалась приехать. Слышишь? Ты не помнишь нас, но мы помним тебя, ты есть и будешь в наших сердцах.
— Прям готовый некролог! — оттолкнула я его. — Где Тиффано?
— И он тоже! Он тоже любит тебя. Кысей всем пожертвовал, чтобы спасти тебя, и у него получилось! Тебе есть зачем жить! Ты же так хотела его заполучить, а что теперь? Вот так просто отпустишь?
Я нахмурилась. Никого я отпускать не собиралась.
— В смысле? Куда отпускать?
— Он собрался уехать к великому князю, чтобы попытаться решить все миром и… Но ему нельзя туда!
— Вот и верь после этого мужчинам. Женюсь-женюсь, а сам в бега… — пробормотала я. — Где он? Кстати, Тиффано действительно богат?..
Антон не успел мне ответить. Влетела перепуганная служанка.
— У светлой воягини схватки начались!
Я осталась не у дел. Антон расхаживал из угла в угол, путался у повитухи и служанки под ногами, те на него шикали и гнали прочь. В конце концов, я не выдержала и силком усадила его на диван в крохотной гостиной. Его надо было занять, и я попросила рассказать, как они с Юлей познакомились. И его уже было не остановить, он все говорил и говорил, взахлеб. А я слушала, и мне становилось все тоскливей. Брату повезло, что он встретил свою любовь, пусть даже и такую сиятельную гордячку. У него скоро сын родится, есть ради кого жить, а мне? Вернуть память? Убить Тиффано? Отомстить этому великому князю, который устроил на меня охоту? Нянчиться с племянником? При мысли о последнем варианте я вздрогнула и помотала головой. Вот уж нет. Уж лучше Дальний свет, чем изводить себя завистью и злобой.