Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
— Есть эликсиры, — закончив, задумчиво сказал директор, — которые позволяют увидеть многое из того, что видно благодаря вашим способностям, Теодор, но некоторые вещи… да, незаменимый талант. Как удивителен мир!
Он создал два кресла и, опустившись в одно из них (Тео занял второе), отпил из невесть откуда появившейся фарфоровой чашечки горячий чай.
— Я не буду кривить душой, — продолжил Дамблдор, — что мне бы хотелось использовать эту способность во благо нашего дела. Волдеморт рискует зайти слишком
Атмосфера неуловимо сменилась. Теодор почувствовал, что в кабинете стало теплее — вихрь мимолётной, неуловимой магии директора повлиял на неё. Он с трудом моргнул, почувствовав, что хочет спать. Его взгляд поплыл, но всё же он постарался удержаться. Тяжёлый был день…
— Вы думаете, директор? — вымолвил он, наконец.
— Конечно, мой мальчик, — Дамблдор вновь отхлебнул из чашки, и почему-то пар оттуда пошёл сильнее, клубясь уже и под потолком. — Старший Уизли тоже может видеть многое, но со временем его взгляд притупился. Гоблины не гнушаются использовать страшные ритуалы.
— Это вы… Чарли, да?
— Нет, его старший брат. О, мой мальчик, Билл Уизли страдал в свой первый год в Хогвартсе. Нам с профессором Слагхорном удалось ему помочь, вернуть рассудок, и ему стало легче. Жаль, что бедное детство привело его ноги к гоблинам.
Теодор мучительно стремился не закрывать глаза. Бедное детство… гоблины… помочь… страдание… какая-то мысль билась в глубине его сознания, пульсировала и рвалась наружу, но он никак не мог понять, какая?
— Могу ли я рассчитывать на тебя в борьбе с тем, кто отравил твоего отца, Теодор Нотт?
Голос Дамблдора прозвенел громом.
— Встанешь ли ты в ряд с другими, кто борется за всеобщее благо?
Благо… благо… благо?
Мир вокруг стал проясняться. Теодор заставил себя напрячь спину и сесть, не откидываясь на спинку кресла. Пар из кружки под потолком куда-то стремительно рассеялся, но тепло не покидало кабинета. Он сел и, будто вылезши из воды, потряс головой.
— Простите, директор, сэр, но что такое — общее благо?
Дамблдор отставил кружку на каменную тумбу, покрытую рунами, и мигом она оттуда исчезла. Вздохнул и поднялся.
— Это хороший вопрос, мистер Нотт. Может, у вас есть догадки?
— Вы стремитесь к тому, чтобы маги всего мира жили в процветании?
— Хорошая попытка. Может быть, ещё есть идеи?
Теодор почувствовал раздражение. Сонливость сняло, как рукой, и почему-то ему казалось, что она возникла не просто так.
— Очистить мир от радикалов и направить в светлое будущее?
— В какой-то мере… Не буду заставлять вас мучиться, мистер Нотт.
Дамблдор обернулся. Взгляд его глаз был холодным и колким.
— Всеобщее благо — это путь в будущее человечества. В мир, где маги и магглы будут жить
Невидимая волна вжала его, прижала, заставляла думать о том, чтобы закрыть уши руками.
— Я не увижу этого мира сам, но хочу, чтобы моё дело продолжалось, мистер Нотт. Чтобы у него были наследники, что смогут переступить все тонкие красные линии, которые не хватило духу сломать мне. В Британии и по всему земному шару!
— Вы хотите… — он едва не закашлялся — так сухо было во рту, — вы хотите разрушить Статут?
— Статут устарел, и магглы цивилизованных стран не сжигают ведьм и еретиков. Мы должны помочь им принести цивилизацию во все народы, поднять и развить их, как начинали делать наши отцы. Африка, Азия, Америка — цивилизация пришла туда благодаря нам, британцам! И мы можем и должны сделать так, чтобы все народы мира стали с нами на одну ступень. И тогда мы, маги, будем первыми среди равных и равными среди первых.
— Магглолюбство…
— Чушь!
— Тёмный лорд…
— Запомните, Теодор, — в голосе Дамблдора прорезалась сталь, а на его плече возник Фоукс. — Когда в товарищах согласья нет… на лад их дело не пойдёт. И выйдет только мука! Наш первый шаг — мир, а затем — весь мир. И этот шаг будете делать вы.
Во вспышке, яркой, как языки пламени, он исчез, оставив после себя тяжёлое ощущение магии, рассеянной вокруг. Теодор поплёлся в спальню. Половину ночи он осмыслял о том, чего хочет Дамблдор, а вторую половину видел кошмары.
Глава 63
Теодор не посещал квиддичные матчи нового школьного сезона. Нескольких игроков Гриффиндора Амбридж отстранила, и они проиграли Хаффлпаффу, который не мог быть и не был сильнее, чем команда Джонсон в начале года. Причина этого была в провокации от Малфоя, который, казалось, совершенно перестал чего-либо бояться. Он нарывался на бесконечные конфликты, в которых ему доставалось самому, каждую неделю несколько раз являлся в Больничное крыло, а вечерами в спальне, когда оставался там один, плакал.
Теодор случайно стал свидетелем этого: ему нужно было сменить испачканную шутниками рубашку, кто-то из студентов оставил ловушку в одном из кабинетов в подземелье, поставив там простенький патефон с записью голосов, а на дверь сверху — банку с краской. На волосы она не попала, а вот на рубашку и брюки…
Малфой лежал лицом вниз и судорожно всхлипывал. Его спина в белой рубашке сотрясалась при каждом всхлипе, было видно, как ему плохо — но Нотт не стал нарушать одиночество Малфоя. Тот сам обернулся на шум.