Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
— Теория гласит не о чистоте крови, а о наличии магического фона. В разных местах планеты он разный, и там, где магов и магических существ больше, там, где они колдуют, шанс родиться волшебником выше, чем там, где магии нет. Поэтому первые маги появились там, где жили до них магические народы, исчезнувшие в пучинах океанов, ушедшие в подземные дали или покинувшие наш мир вовсе. Атланты, гномы, фейри… этот список можно было бы продолжать, но мы собрались здесь для теории магии, а не для истории её, верно?
Не дождавшись ответа, он продолжил.
— Магия — наше проклятье, как я уже сказал. Да, и маги вынуждены учиться,
— Тёмный лорд изобрёл способ усилиться за счёт других.
— Это проклятье сделало его таким, каким он стал. Теперь он не человек, о, нет, больше нет. Но он всё ещё колдун, ужасающий своей властью даже преданных рабов.
— Вы говорите «проклятье», — вдруг пришёл на ум Теодору вопрос. — Чары, заклинания, проклятья, ритуалы, обряды… это ведь разные способы применения магии?
— Отличный вопрос! Хорошо помню вашу матушку, она училась на Райвенкло. Думаю, она бы гордилась вами, мистер Нотт. Что же, это вопрос по теме — куда больше, чем мои рассуждения про Волдеморта. Прошу меня простить, но проблема возвращения Тома оказалась сложнее, чем я думал весной. Вы были правы тогда, Теодор, и в планы противника стоило вмешаться. Что же до проклятий… профессор Флитвик наверняка давал вам понимание: чары — вид палочковой магии, накладываемой на объекты на определённый период, заклинания — вид магии, предполагающий наделение объекта иными свойствами, а проклятья — вид заклинаний, направленный на нанесение ущерба магическим созданиям. Людям, животным, все мы в какой-то мере носим магию, но лишь маги ей страдают.
Дамблдор продолжал свой рассказ. Он обзорно рассказал про то, какие виды магии существуют, и как именно она, эта магия, стала такой, какая она есть сейчас. Прошло ещё несколько минут, и он прервался.
— Что же, если я буду рассказывать вам и дальше, мистер Нотт, то мы опоздаем на ужин. Пожалуй, если у вас есть вопросы?
Теодор помотал головой, и вскоре Дамблдор покинул помещение так же, как и посетил его — и лишь тогда Нотт вспомнил, что хотел задать директору один важный вопрос. Чем было то самое «всеобщее благо», о котором он несколько раз говорил как политик.
***
Амбридж обставила помещение, тот же кабинет, в котором когда-то были занятия с Локхартом, в розовых тонах. Стены были увешаны дружелюбными плакатами «Министерство защитит» с красивым, улыбающимся министром Фаджем и Верховным чародеем Фоули. Один из плакатов, впрочем, отличался и имел надпись «Береги ребёнка от страшных сказок». На нём тёмной тенью на полу детской спальни был изображён силуэт мага с бородой — явно отсылавший к директору.
— Дорогие мои, проходите скорее!
Девятеро слизеринцев — Нотт, Забини, Паркинсон, Гойл, Крэбб, Малфой, Дэвис, Гринграсс и Буллстроуд — расселись по десяти партам. Крэбб остался один, его мучала одышка после лестницы, а остальные заняли первые ряды.
Наученные слухами, пятикурсники нестройным хором поприветствовали профессора, вызвав у неё умильную улыбку и комментарий, что лишь слизеринцам знакомы
Амбридж жеманно улыбалась, за её спиной на зелёной доске мелом была написана тема занятия: «Принципы безопасной самообороны согласно требованиям закона». Уверенности это не вселяло; было понятно, почему два десятка студентов за эти пару дней уже спросили Тео, когда «твой клуб» снова начнёт занятия.
— Итак, кхе-кхе, я очень рада приветствовать всех вас на нашем занятии, дорогие мои! Полагаю, каждый из вас отмечал, что в Хогвартсе существует проблема с материалом, который каждый год дают вам на этой дисциплине.
— Директора давно пора снять, — улыбнулась в тон профессору Паркинсон.
— Мисс Паркинсон, верно? — улыбнулась ей Амбридж. — Один балл со Слизерина. Я попрошу вас всех запомнить, что говорить можно только тогда, когда я задаю вопрос. И только тогда, когда я дам вам слово!
Паркинсон покраснела. Гринграсс, сидевшая перед Тео и Блейза вместе с Буллстроуд, с презрением покосилась на неё.
— Так вот, кхе-кхе! В этом году на Защите от Тёмных искусств мы будем проходить материал, утверждённый лично министром. В частности, наш курс будет посвящён той теме, которая изложена на доске. Я успела лично, кхе-кхе, убедиться в том, что ваш курс не получил достойного образования, а потому можете доставать учебники и открывать на первой главе. Мистер Забини, что вы знаете о принципах самозащиты, изложенных в Указах и Декретах Министерства?
Забини поднялся со своего места и бойко начал рассказывать то, что помнил из объяснения Бута двухгодичной давности.
— Вот как! То есть, это на других факультетах не могут дать ответа на этот вопрос, а на Слизерине всем известно. Не так ли, мистер Нотт?
Амбридж посмотрела на него в упор, и Тео сразу отчего-то понял, что она знает про клуб самообороны. Тео встал и машинально поправил галстук.
— Дело в том, профессор, мэм, что, не получив достойного набора знаний от ваших… предшественников, я и мои сокурсники инициативно объединились, чтобы изучить позицию Министерства по данным вопросам.
— Чудесно, просто чудесно! — жеманно улыбнулась Амбридж. — Что же, мистер Нотт, я думаю, что вы можете распустить ваше объединение. Оно вам более не нужно — в Хогвартсе теперь будут изучать этот вопрос на наших с вами занятиях. Садитесь.
Юноши сели, и Тео мысленно утёр пот со лба. Намёк, вернее, приказ был обозначен явно. Друзья явно не обрадовались бы, услышь они это, но перечить Амбридж Теодор не сомневался. Несмотря на провал с дементорами, она всё ещё была влиятельна.
Остаток занятия они переписывали в свои пособия первую главу учебника без сокращений: «Конспект должен быть так полон, как он только может быть — иначе детали, кхе-кхе, могут ускользнуть из ваших голов!»
После обеда он, прежде, чем отправиться в одиночное патрулирование подземелий, сходил в библиотеку — в первую очередь, повиниться перед мадам Пинс за то, что книга осталась у бабушки. Он так и не продвинулся по последней главе, посвящённой перспективам с точки зрения автора, а потом и вовсе забыл о том, что брал её на лето. Мадам Пинс посмотрела на него, поджав губы, и неодобрительно покачала головой. Перед неё лежали записи перевода и книга на каком-то сложном языке, которую она переводила вновь, и, чтобы юноша отстал от неё, она разрешила ему вернуть книгу после рождественских праздников.