Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
— Это то же самое, что и дневник, профессор?
— Вы же знаете ответ и сами, — резко ответил старик. — Удивительно, как вам хватило дурости надеть на себя эту дрянь. Даже я ощущаю магию Тома Реддла, а мне для этого не пришлось пить магопроявительный элексир! Страшно представить, что произошло с ним в поместье, где он сейчас прячется.
Теодор посмотрел на диадему вновь. В ярком свете ночных фонарей в кабинете Дамблдора, окна которого были плотно задёрнуты магическими портьерами, он видел весь тлен и гниль той магии, которая была заключена в диадеме поверх прекрасного сияния её камней.
—
Теодор моргнул, пытаясь отвести взор от украшения. Голова и брови жутко зачесались, как и ноги и то, что было чуть ниже живота. Коснувшись глаз, он почувствовал, как сожженные брови отрастают обратно.
— Что вы сказали, директор?
— Я сказал то, что вы слышали. Теперь вы не сможете примкнуть ко злу, Теодор. Это мой приказ, — спокойно сказал Дамблдор. — Волдеморт постарается найти вас, мой мальчик, ведь он, скорее всего, уже знает о тех способностях, что вам доступны. Но это не случится.
И Нотт понял, что да, этого не случится. И одновременно с тем в его душе вскипела злоба.
— То есть… то есть… вы воспользовались этим? Чтобы достичь своих целей?
— Политика, Нотт, это искусство достигать максимума из обстоятельств. Я не заставляю вас любить себя, о, нет. Но кое-что сделать теперь придётся.
— Вы… вы… вы манипулятор!
Дамблдор ничего не ответил.
— А на нашей предыдущей встрече, когда вы наколдовали кресла, вы тоже хотели… чтобы я вам присягнул?
— С нового года с вами будет заниматься профессор Флитвик, — ответил невпопад директор. — Я попросил у него эту кафедру, раз уж только один студент записался на занятие. Но теперь это уже не нужно. Думаю, Филиус будет рад наверстать пропущенные занятия.
Это будто бы оказалось пропущенной нотой, которая помогла сложить всё в единую мелодию. От осознания того, как глубоко Дамблдор зашёл для того, чтобы заполучить его волю, Теодор взмок.
— Ваша палочка из чёрного дерева уничтожена, Фоукс постарался не повредить только ваше тело, — добавил директор. — Полагаю, теперь вам нужна новая. Комната, где вы нашли диадему, наверняка поможет подобрать потерянные палочки прошлых поколений магов.
— Вы… вы всё это время стремились меня подчинить, да? — прошептал он. — Сделать своим ручным зверьком? Но почему, зачем, директор?
— Я поклялся быть честным, потому не могу не ответить. Да, я сделал всё, чтобы Теодор Магнус Нотт не оказался в лагере Волдеморта. Каждый студент школы дорог мне, но я вижу, и не только я вижу, как язычки сомнения поползли с начала осени по вам. Я не позволю вашим способностям стать пленником Волдеморта. Напротив, мы вместе сделаем всё, чтобы сокрушить его.
Он взмахнул палочкой, выписывая её кончиком знакомую руну. Из палочки выпорхнула птица, которой директор передал послание Помфри. Через несколько минут Теодор в сопровождении директора уже был в Больничном крыле, а ещё через полчаса — спал со сном без сновидений. Последнее, что он услышал перед сном, это то, что за нападение
Глава 65
Приближалось Рождество.
Теодор несколько дней приходил в себя, однако приказ директора, обронённый им в коридоре во время вечернего патруля префекта Нотта, был недвусмысленен. Взять себя в руки и не показывать виду.
И уже подгоняемый самой магией он действительно вернулся в прежний ритм. Улыбался Джинни в Хогсмиде. Снимал баллы с идиотов, решивших разозлить Пивза. Отвечал на вопросы первокурсников. Делал уроки. Болтал с приятелями. Жил обычной жизнью.
Написал письмо для кузенов, Изольды и Вайоминга.
«Привет, Изольда!
Я надеюсь, что у вас там всё нормально. Слышал, что Ильвермони и Кастелбрушу провели совместные с ацтекской школой испытания а-ля прошлогодний Триволшебный Турнир в Хогвартсе. Правда, наша пресса занята скорее проблемами во Франции, поэтому я даже не знаю, кто победил! Айми в этом году пошёл в школу, да? Как ты оценишь его поведение в школе, он же ещё тот непоседа. Пользуясь случаем, благодарю тебя и всю вашу семью за приключение с Артуром. Этим летом, как ты знаешь, ему было бы тяжело находиться здесь, и я рад, что всё успешно разрешилось. Поздравляю с наступающим Рождеством и новым, девяносто шестым в этом веке, годом!
Т.Н.»
«Айми, веди себя прилично! Надеюсь, ты не впутался в историю с этим вашим а-ля американским турниром. Т.Н.»
Артур написал свои послания, и мальчики отправили их вместе из Хогсмида дальней почтой. На пути обратно они зашли в Три метлы, где едва нашли место.
— Тео, у тебя всё в порядке? — спросил Артур, отхлебнув сливочного пива. Напиток был не слишком приятный на вкус, но сливочное послевкусие нравилось им обоим.
— Почему ты решил, что у меня что-то не так? — Теодор насмешливо вскинул бровь и слизнул с верхней губы пенку.
— Потому что ты дёрнулся рукой поправлять галстук, — рассмеялся друг. — Мы шесть лет живём бок-о-бок, ты думаешь, что я не замечу?
Нотт смутился.
— У меня всё хорошо, — ответил твёрдо он. — На Рождество хочу остаться в замке, буду ходить в ванную префектов каждый день. Отмокнуть хоть чуть-чуть в тепле!
Зима и правда выдалась холодная и снежная. Кромка озера подмёрзла, а на виадуке дули холодные зимние ветра из долины, пробирающие до костей, несмотря ни на какие утепляющие чары.
Теодор не сказал вслух, что он мучился от злости на директора. Записав его аргументы на бумаге, он признал, что Дамблдор имел возможность принять такое решение. Нотт отстранился от клуба, показательно порвал связи с гриффиндорцами, включая близких до того друзей, всячески демонстрировал лояльность Амбридж и потакал речам на Слизерине про «необходимость отстаивать идеалы» от студентов средних и старших курсов.
И всё же, то, как он воспользовался ошибкой Теодора… и овеял его позором… Это было постыдным воспоминанием и это вызывало злость, злость, идущую из глубины души.