Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Меж тем преподаватель поднялся на ноги, выдвинул ящик стола и достал стеклянную банку, из которой достал паука. По рядам прошли отвращённые восклицания. Преподаватель навёл на паука палочку и скомандовал заклятье подчинения. В его движениях чувствовалась многолетняя практика и недюжинная магическая сила: он даже не двинул кончиком палочки, чтобы сформировать рунический рисунок, хватило вербальной формы, и паук заплясал, выделывая акробатические трюки.
— Отвратительно, — прошипела сзади Гринграсс. Кто-то из гриффов даже засмеялся.
— Думаете, это смешно, да? — прорычал Шизоглаз. — А понравится
Смех мгновенно умолк. Муди начал рассказывать о временах, когда Тёмный лорд широко применял это проклятье в своих интересах. Теодор уткнулся взглядом в доску за спиной профессора, чтобы не наблюдать за пауком, по тельцу которого пульсировали путы проклятья, наложенного Муди. Наконец, он закончил и вернул паука в банку.
— Так, а проклятье боли? Кто знает, как оно работает?
К удивлению Теодора, руку поднял Лонгботтом. И тут Нотт всё понял.
— Лонгботтом, верно? — во взгляде живого глаза Муди появилась какая-то сердечность. — Что ж. Балл Гриффиндору за смелость. Так это делается, да?
Неумело разрядив обстановку, он вновь достал паука и применил на нём уже второе проклятье.
— Круцио! Финита. Так вы ничего не увидите. Энгоргио!
Паук увеличился в размерах втрое. Теодор сглотнул. Блейз прикрыл глаза ладонью.
— Эй, вы, всем внимательно смотреть. Круцио!
В ту же секунду ноги паука прижались к туловищу, он перевернулся на спину и начал ужасно дергаться, качаясь из стороны в сторону. От него, разумеется, не доносилось ни звука, но звук был и не нужен. Муки, которые испытывало существо, были видны невооружённым глазом. Муди будто бы начал упиваться страданиями паука, конвульсиями, в которых он бился, и его лицо обезобразила вновь хищная улыбка.
— Прекратите! — воскликнула Грейнджер.
— Финита. Редуцио.
Паук уменьшился до нормальных размеров, и вновь оказался в банке.
— Боль, — сказал профессор тихо. — Вам не нужно тисков для пальцев или ножей, чтобы пытать кого-нибудь, если вы можете применить заклятие Круциатус… Оно тоже когда-то было очень популярно. Так. А теперь смертельное проклятье.
В этот раз демонстрация заняла считанные секунды. Паук умер мгновенно, и Муди смахнул его на пол. Теодор почувствовал страшную сухость в горле.
— Ни порядочности, — спокойно сказал преподаватель, — ни любезности. И никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и он сидит прямо передо мной.
Все студенты покосились на Гарри Поттера, который тут же смутился. Некоторые смотрели оценивающе, и только Гермиона — тепло.
— Авада Кедавра — заклятие, требующее для выполнения серьезной магической мощи. Сейчас вы все можете достать свои волшебные палочки, направить на меня и произнести положенные слова. Однако, сомневаюсь, чтобы меня от этого хотя бы насморк прохватил. Но ничего, я здесь для того и есть, чтобы научить вас, как это делать. Возникает вопрос — если все равно нет противодействующего заклятия, то зачем я вам это показываю? Затем, что вы должны знать. Вы должны ясно представлять себе, как выглядит самое худшее. Недопустимо, чтобы вы вдруг оказались в ситуации, где столкнетесь с этим нос к носу. БУДЬТЕ ВСЕГДА НАЧЕКУ! — взревел он, и студенты
Остаток занятия они провели, записывая примечания к каждому из проклятий. До самого окончания никто не проронил ни слова, но как только профессор отпустил их и они вышли из класса, всех, особенно гриффов, буквально прорвало. Большинство обсуждало заклятия со смесью ужаса и восторга: «Видел, как его трясло? А как он убил его — прямо вот так!»
Теодор не испытывал такого пиетета. Ему было больше интересно, что за чары на себя накладывал Муди, и зачем он отхлебывал зелье, явно не целительное по своей природе, дважды за занятие. Впрочем, за водоворотом других занятий это вскоре перестало волновать его. Однако на выходных произошло ещё одно примечательное событие.
***
Отмена занятий клуба разочаровала всех участников этого объединения, которые собрались уже в первое же воскресенье, чтобы обсудить, как и что они будут делать в этом году.
— Это невозможно, почему ради каких-то иностранцев закрыли наш клуб, но оставили плюй-камни? — от отчаяния Криви едва ли не рвал волосы на голове. Его младший брат, не менее магглорождённый волшебник (что, впрочем было странным совпадением), поступил в этом году, и Колин, разумеется, рассказывал ему об их занятиях. Теодор поймал себя на мысли, что Криви с каждым годом ведёт себя всё более и более по-девчоночьи, что, вкупе с его историями о поцелуях с… странными людьми, в которых его заставали за «исполнением карточных долгов», было подозрительным.
— Давай ты не будешь про спорт так говорить, — возразил Бут. — Хотя квиддич и правда закрыли на этот год…
— Хиггс небось рад, что не пошёл на шестой курс, — рассмеялся Дин. — Его сестра поступила к барсукам, да?
— Чего ты думаешь, он бы её стеснялся? — обидчиво переспросил друга Гэмп.
Наконец, кто-то из них проговорился, что Теодор научился призывать Патронуса.
— Теодор, ты либо показываешь, — обиженным голосом обратился к нему Блейз, — или мы обижаемся. Все.
Нотт рассмеялся, вспоминая, как он помог Джинни поднять вещи в вагон, и они несколько секунд просто нерешительно смотрели друг на друга, касаясь пальцами.
— Экспекто Патронум!
Серебряный филин, выпорхнув из его палочки (дубовой, на этот раз, с ней как будто бы и правда проще колдовалось), сделал круг по помещению, после чего рассеялся снопом серебряных искр.
— Эффектно, Нотт! — гаркнул от дверей Аластор Муди. — Силён, в четырнадцать лет призывать патронуса в телесном облике.
Ребята тут же притихли, а Муди, скрежеча своим протезом, вошёл и захлопнул дверь.
— Вы верно думаете, что я буду наказывать вас за колдовство вне уроков? Нет, я не стану этого делать. Удивительно, как много здесь гриффиндорцев! Не боитесь этого слизняка?