Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Тут пламенная речь только-только начавшей входить во вкус Юльки была остановлена Тоней. Та положила ей руку на плечо: мол, хватит, сестра, теперь я скажу.
– Нина Иванова, – ласково начала Боженко, – простите нашу Юльку за горячность. Она говорила грубо, но верно. Вам ничего не стоит ещё чуть-чуть подправить статистику. Поймите нас правильно, мы вовсе не хотели бы ссориться. Что касается рабов, то мы и не думали отзывать на дачу сразу всех. У нас столько народу даже и разместить-то негде! Я тут подумала и решила: надо нам будет их на
– Хорошо, – со вздохом произнесла Нина Ивановна. –Будь по-вашему. Но у меня к вам по-прежнему будут те же самые два условия. Во-первых, всё это остаётся между нами. Во-вторых, вы мне помогаете выполнить план по девиантным. Идёт?
– Конечно! – без всяких раздумий воскликнула Тоня. –Без проблем.
На некоторое время в воздухе повисла гробовая тишина. Было очень душно. Неприятно светили лампы. Слышалось их тихое гудение.
– Ну, мы пойдём, пожалуй. – сказала Тоня, вставая со стула и подходя к двери. – Поздно уже.
– А презент? – прошипела старая немка, ехидно улыбаясь.
– Да, чуть не забыла! – ответила Боженко, возвращаясь обратно.
В этот момент она вынула из кармана относительно толстую пачку тысячных купюр и небрежно швырнула её на стол.
– Здесь двести тысяч, – сказала она, открывая дверь. –На служебные расходы.
Сказав это, Тоня вышла. Юлька мгновенно прошмыгнула за ней и с грохотом захлопнула плохо держащуюся на своих петлях новенькую дверь из ДСП.
В коридоре снова послышались тяжёлые, но на этот раз куда более быстрые шаги. Они всё больше удалялись и, наконец, затихли совсем.
После разговоров с Ниной Ивановной Тоня (и не только Тоня, кстати говоря) чувствовала себя как оплёванная. Сейчас ей хотелось, как можно скорее вернуться домой и лечь спать. На часах было два часа восемь минут.
– Ну, как? – после минуты гробового молчания робко спросила Юлька.
Девочки в это время уже прошли второй этаж и теперь громыхали ботинками к первому.
– Пусть нахуй идёт, блядь старая! – ответила Тоня, кривя лицо и сжимая кулаки от злости. – Пусть чо хочет делает, а план я за неё выполнять не буду! Пусть катиться ко всем хуям!
Немного помолчав, Тоня прибавила: «Я этого так не оставлю!».
А Нина Ивановна в это время уже запихнула свои денежки в сумку. Она снова сидела у окна, пила чай и думала о своей молодости…
Глава четвёртая. Допрос под пыткой.
А сейчас я расскажу, как попал на первый свой допрос.
Это было незабываемо! Не каждый, далеко не каждый политзэк может похвастать таким необычным первым опытом. Поэтому перейду-ка я к делу.
Случилось это всё 4 сентября 2013 года, в среду. Был только третий день занятий. Инквизиция, однако, не дремала…
Я проснулся, как всегда, в 6:30 утра. В 6:34, если быть точным.
В окно светило сквозь тучи бледное осеннее солнце.
День этот был не таким мрачным, как предыдущие.
Дождь уже не лил, тучи постепенно рассеивались.
Ничто не предвещало беды…
Я оделся, умылся, позавтракал, снова оделся (на этот раз уже в уличное) и пошёл в школу.
Среда – день тяжёлый. Не знаю, почему, но школьное расписание у нас всегда составляют так, что понедельник и пятница – это самые лёгкие дни, вторник и четверг – потяжелее, а самый трудный день – среда.
Получается эдакий график. Сначала нагрузка возрастает, достигая пика в среду, а потом снова падает и доходит до минимума в пятницу. Короче, в среду у нас было семь уроков, и все они были трудные: физика там, русский, английский. Ну, вы поняли.
Собственно, первым уроком у нас была физика. Никакой предмет, честно говоря. Физику в 737-й преподавали чисто формально. Учительница нам ничего не объясняла. Она только давала нам тесты, которые мы вечно заваливали. Поэтому всем классом мы ходили на пересдачи, где преспокойно получали свои тройбаны и тут же забывали об этом деле до следующего урока. Домашки по этому предмету у нас вовсе никогда не было. Поначалу это меня малость удивило, но потом я привык.
– Вы что, физику вообще не делаете? – удивлённо спросил я Мишу после первого урока.
– Почему? – удивился Миша в ответ. – Мы просто делаем её на отъебись!
Услышавший это Денис лукаво улыбнулся и замурлыкал себе под нос песню:
Если сильным хочешь быть, –
Надо много хуй дрочить!
Чтобы жажду утолить, –
Надо много пива пить!
Коли жирным хочешь стать, –
Научись в три горла жрать!
Хочешь в тридцать лет инсульт, –
Так сжимай в руках свой пульт.
Это была старая школьная песня, разудальная и слегка циничная.
Эх, сколько же я этих песен наслушался!
И каждая из них – воистину поэма!
В этих песнях тот неистребимый дух оптимизма, веры в то, что всё будет хорошо, присущий всякому российскому школьнику.
Уже на лестнице Денис допел до слов:
Физику делай на отъебись, –
Лучше в сортире иди поебись!
В конце концов мы спустились на третий этаж (физика у нас была всегда на четвёртом, в 44-м кабинете). Миша с Денисом пошли на этаж, а я решил зайти к Сергею Александровичу в мастерскую.
Ну, спускаюсь я, спускаюсь.
Дошёл уже почти до первого этажа, один пролёт остался. И тут появляется Снежана Владимировна. На этот раз, увы, она была трезвой и не с похмелья. Шла, видимо, на третий этаж. Разумеется, она меня заметила. Должен сказать, что я был одет не по уставу, То есть вместо школьной формы на мне был свитер. Это, видимо, и спровоцировало злобную суку на нападение.
– Какой класс, скотина?! – завопила Снежана Владимировна, задыхаясь от злости.
Она всадила мне пару здоровенных оплеух.