Терем желаний

Сакредова Ольга

– Бедный чайник, - пожалела Маша, прислушиваясь к неистовому свисту, доносящемуся из кухни.
– Очередь была за хлебом. А тебе лучше поберечь горло.
– Широкая улыбка на ее губах грозила перейти в смех.
– Куда теперь?

Валера указал на дверь в комнату.

– Располагайся. Сейчас будем ужинать. Шагнув за дверь, Маша остановилась, ошеломленная. Ни привычной "стенки" со множеством полок и тумбочек, ни шкафов, ни мелких предметов мебели, телевизора тоже не было. Комната была стерильно пустой. Странное определение, но других слов

подобрать она не могла. Безупречно выбеленные стены сверкали в закатных лучах солнца чистотой горного снега. В углу приютился музыкальный центр. В глубине комнаты единственной приметой обитания были диван в темной бархатной обивке, маленький столик около него и бра на стене в форме каменного цветка. Стену за диваном закрывал экран. Видимо, хозяин нередко пользовался проектором для работы или для удовольствия.

Маша подошла к большому окну, выходящему на балкон, полюбовалась молодыми, но уже набирающими силу деревьями. Затем повернулась и оглядела комнату, показавшуюся ей загадкой. Девушка рассматривала огромные, до потолка стеллажи с тщательно подобранной библиотекой, ей вдруг вспомнились пустые залы художественного музея со старинными картинами на стенах или зеркальный танцевальный зал...

– Ну как?
– просипел Валера. Он поставил на столик большой поднос с тостами, поражающими набором деликатесов, и тарелочкой маслин в центре.

– Не знаю, - честно призналась Маша, обводя комнату зачарованным взглядом.
– Похожа на...
– Она задумалась и неожиданно рассмеялась.
– Похожа на все. Комната мечтаний и возможностей. Но здесь живут, - закончила она, заметив носок, одиноко свисающий с дивана в углу.

Валера нахмурился и сунул носок в карман широких брюк.

– Садись.

Маша прошла через комнату и удивленно воззрилась на "ужин".

– Ты этим питаешься?
– Она резко обернулась к Валере. Он кивнул, не понимая, что ее не устраивает.
– Но это не еда. Я спрашивала: у тебя есть продукты?
– с возмущением и недоумением сказала Маша.
– Я просила честный ответ, а ты? Что ты сегодня ел? Бутерброды?

– Очень вкусно, - хмуро ответил Валера, а в зрачках играло удовольствие. Сварливость Маши неожиданно стала приятной, вспомнилась мать, отчитывающая Валеру за жизнь "всухомятку".

– Оставим это на десерт, - покровительственно разрешила Маша.
– А поесть можно на кухне.

Она нашла в коридоре свою сумку. Валера послушно поплелся за гостьей. У него глаза на лоб полезли, когда Маша достала поллитровую банку молока.

– Я это не пью, - категорично прохрипел он и с видом оскорбленного достоинства сел на табурет.

– Я догадывалась, - как ни в чем не бывало ответила Маша.
– И предупреждала.
– Она нашла чашку, наполнила молоком и поставила перед Валерой.

На столе появилась курица, запечатанная в целлофановый пакет, пачка лапши; подумав. Маша достала из сумки пучок зелени.

– Бедная девочка, - тихо вздохнула она.

– Это я бедный.
– Валера с ужасом

смотрел на молоко.
– Я отказался от этого напитка еще в младенчестве.

Маша посмотрела на него так, словно он еще не вышел из этого возраста.

– Пока ты собираешь силу воли, найди кастрюлю и наполни ее водой. Я могу воспользоваться твоим телефоном?

Выполняя задание, Валера прислушивался, как подробно рассказала Маша о его болезни, о купленных продуктах, которые не появятся в доме, затем наступила долгая пауза.

– Хорошо, мама, я все сделаю. Пока.
– Маша положила трубку и вернулась на кухню.

Снисходительно посмотрела на молоко, на Валеру и принялась разделывать курицу.

– Маша, ты всегда отчитываешься перед мамой во всех подробностях? спросил Валера.

– Игорь пригласил домой свою невесту, - объяснила Маша, кладя кусочки курицы в кастрюлю.
– Мама хотела запечь птицу в духовке. Не получилось. Бедная девочка не попробует семейного блюда.

Она поставила кастрюлю на огонь и повернулась к Валере:

– Скоро будет бульон, а пока лекарство до еды.

– Ты очень настойчивая!
– Он жалобно глядел на Машу.
– Я не так плохо себя чувствую.

– Папа терпеть не мог молоко, так что у меня имеется опыт. Ну, рыцарь, проявите свое мужество, - подбодрила Маша.

– Только на брудершафт, - нашелся Валера. Рыцарь давно уже жаждал знаков благосклонности дамы.

Маша мельком взглянула на его губы. Решай: да или нет? Наверное, да. Что в этом плохого?

Она склонила голову в знак согласия:

– Я составлю тебе компанию.

Валера достал чашку и, мстительно улыбнувшись, наполнил ее молоком. Затем подошел к ней и протянул чашку. Маша взяла, отпила немного.

– Вкусно, - сказала она, опуская чашку на стол и слизывая с верхней губы остатки молока.

И в тот же миг ее рот оказался зажатым губами Валеры. Он жадно впитывал ее губы, хранящие вкус молока, языком раздвинул их, чтобы проникнуть внутрь и найти ее язык, этот язвительный, острый, насмешливый язычок. Валера чувствовал, как Маша колеблется; ее губы дрожали, то покорно расслабляясь, то упруго сжимаясь. Но уже в следующий момент девушка запротестовала и с силой уперлась в его плечо.

– Маша...
– В его хрипе были вопрос, упрек, просьба. Глаза алчно смотрели на ее рот, губы тянулись к нему.

Она взяла в руки чашку и отошла на несколько шагов.

– Молоко ждет тебя.
– И, не поднимая глаз, начала пить, в то время как Валера выбирал: или задушить Машу, или последовать ее примеру.

Маша поставила пустую чашку на стол и начала резать зелень для бульона.

– Маша...

– После молока, - перебила она и повернулась к плите.

– Если я умру...
– Валера шумно выдохнул и залпом выпил молоко.

Маша вздрогнула, когда его руки крепко обхватили ее за талию. Валера прижал ее спину к своей груди и поцеловал виски и щеку, подбираясь к губам.