Терем желаний
Шрифт:
К концу Машиного рабочего дня Валера говорил только о Глебе Станиславовиче. Юноша и профессор оказались на редкость общительны. Валера обещал показать свои работы, а профессор пригласил в гости его и Машу посмотреть занимательную коллекцию альбомов о городах мира.
– Пойдешь к нему?
– спросила Маша, когда они вышли из библиотеки.
– А ты ревнуешь?
– в ответ спросил Валера, уловив в ее голосе беспокойство.
– Глеб Станиславович не позволяет себя ревновать, - усмехнулась Маша. Сейчас он один, и я вижу, как ему не хватает
Валера открыл ключом дверь, пропустил Машу в квартиру, а она все рассказывала об учителе. Он прислонился к закрытой двери и привлек к себе Машу.
– Утешительница стариков.
– Он ухватил ее за плечи, неспешно целуя ее лицо.
– Это не я, - запротестовала Маша, переступая с ноги на ногу в поисках устойчивой опоры.
– Ты. Профессор рассказал о старушках, которым ты носишь книги, и об инвалиде.
– Валера водил губами по ее шее, покусывал мочку уха, языком играя с маленькой сережкой.
– Это грубое нарушение правил, мисс: выдавать книги без оформления и не обращать внимание на инспектора библиотек.
Маша рассмеялась, упершись руками в его плечи и отстранив лицо от его губ.
– Но вы не расскажете заведующей о моих преступлениях, инспектор?
– с напускной жалобностью в голосе спросила она.
Валера опустил руки на талию девушки и крепко прижал к себе. Ну почему ее смех так ранит и возбуждает?
– Какая ты худенькая!
– А ты обещал меня накормить, - подхватила мысль Маша.
– Что мы будем есть?
– Тебя!
– Валера подхватил ее под ягодицы и оторвал от пола. Губы напротив губ, но Маша не дала себя поцеловать, воскликнув в притворном негодовании:
– Здесь? В прихожей, среди обуви?!
– Нет.
Валера оттолкнулся от двери, не выпуская Машу из рук. Проявив усилие, она встала на ноги.
Он застонал от блаженства и нетерпения. Ладони сжимали ее широкую юбку, а в зеркале за Машиной спиной отражались стройные ноги девушки, не скрытые юбкой.
Она ловко вывернулась из его рук, взгляд ее потух и стал отрешенно-задумчивым.
– Не торопись, Валера. И меня не торопи.
– Благоразумная Мария Александровна, - печально вздохнул Валера. Но ведь он сам собирался следовать намеченной политике - предупреждать и ждать. "Радуйся, что она не вздыбилась дикой кошкой", - успокаивал он себя. Будто в утешение Маша взялась за его руку, сбрасывая босоножки, и легко пожала ее:
– Валера, ты не передумал угостить меня ужином? Валера вынимал из холодильника продукты, раскладывал их на столе и попутно оправдывался:
– Я пытался сварить бульон. Не знаю, что получилось.
Не привыкшая сидеть сложа руки. Маша наконец нашла себе применение. Она понюхала еще не остывший бульон, затем попросила ложку и попробовала на вкус.
– Съедобно?
– поинтересовался Валера.
– В первый раз варю такое.
– Вполне, - кивнула она.
– Лук забыл положить и зелени не мешало бы... Если честно, я думала, твоя
– Маша, это я готовил курицу, - настойчиво повторил Валера.
– Очень хорошо, - легко откликнулась Маша, отметив про себя ресторанно украшенную пиццу и булочки вокруг хлеба.
– Вот мы и будем есть. Сегодня подаешь ты.
Валера разлил по тарелкам бульон, раздумывая, как сказать о Наташе и их разговоре и положить конец постоянным Машиным намекам, которые не вызывали на откровенность и в то же время действовали на нервы осведомленностью и двусмысленностью.
– Маша, ты очень любопытна?
– спросил он, садясь за стол.
Она подняла удивленный взгляд и встретила его, твердый и решительный. Вспомнив вдруг о любопытстве Валеры по поводу ее брата, она улыбнулась, а внутри все сжалось в комок.
– Ты говоришь о ревности?
– Она задумчиво опустила глаза.
"Давай, Маняша, испытай себя, прояви свои достижения!"
Вновь обратив на Валеру взгляд серьезных зеленых глаз, она твердо произнесла:
– Нет. Только я не хочу становиться на пути другой женщины, затрагивать ее достоинство. И надеюсь, ты предупредишь меня заранее.
Валера искал логику в ее словах. Он мог допустить отсутствие ревности, но какая женщина будет заботиться о достоинстве другой? Может, в этом и есть причина ее сдержанности и недоступности? Но "предупредить заранее" определяло перспективу отношений, и, зная о его желании обладать ею и прося лишь отсрочку, неужели она так легко пожертвует собой ради достоинства другой женщины?
"Ничего не понимаю!" - говорил его внутренний голос. Озадаченный Валера склонился над тарелкой. Десерт они отнесли в комнату. Валера включил магнитофон, и тихая, спокойная музыка заполнила тишину.
– Не могу привыкнуть к твоей комнате, - призналась Маша, обводя взглядом белые стены.
– Она не выходит из головы.
– Как бы ты обставила ее?
– предложил пофантазировать Валера. Он сел на подлокотник дивана, поближе к Маше.
– Обставить?
– не поверила она услышанному.
– А что?
– Ты подыскиваешь мебель?
– разочарованно спросила она и тоскливо посмотрела на Валеру. Так ребенок жалобно смотрит на новую игрушку, предназначенную - увы!
– в подарок другому.
– Предложи другое, - улыбнулся Валера. Он очертил пальцем ее профиль, ласково нажав на кончик носа, соскользнул с него, оттянул нижнюю губу, заставляя ее раскрыться.
Маша упрямо сжала губы и встала с дивана.
– Я бы...
– Она стремительно и легко прошла к окну, впитывая в себя простор, круто развернулась на носочках.
– Я бы...
– Воображение не позволяло остановиться на чем-то определенном.
– Ну что бы ты?
– дразнил ее Валера.
– Подожди!
– отмахнулась она. Подошла к стене, провела по ней рукой.
– Я бы.., нет!
– Она прижалась спиной к стене, мучительная задача выбора отразилась на ее лице.