Терем желаний
Шрифт:
Валера же, наоборот, говорил медленно, равнодушно, как будто делал одолжение поддержанием беседы. Его упреки звучали вяло и безжизненно, только пальцы крепче сжимали кисть Маши, и вовсе безмолвствующей.
– Сестра говорила, что звонила, хотя я и не просил. Странно, что ты забыла об обиде.
– Не будь капризным, дорогой, - мило улыбнулась Наташа, - ничего страшного не случилось, ты ведь не умер с голоду...
– Твоими молитвами, - ехидно вставил Валера.
– Я уверена, что тетя Клава кормила не только тебя, но и весь персонал отделения.
– Ты подсчитываешь убытки
– Прекрати паясничать.
– Улыбка сошла с Наташиного лица.
– И отпусти руку девушки.
Валера повернулся к Маше, еще сильнее сжимая ее запястье и пристально рассматривая свои пальцы на ее руке. Маша резко отвела глаза от измазанного губной помадой мужского лица. Чисто женский атрибут красоты нес в себе что-то непристойное и отвратное. Маше стало стыдно за Валеру, за себя, за цинично-злорадную атмосферу в палате.
– Я пойду, - прошептала она, боясь нарушить тишину. Она встала, но Валера прижал к кровати ее пальцы, и Маше пришлось снова сесть.
– Тебе не надо уходить. Наташа недолго будет здесь.
– Хорош прием!
– весело воскликнула Наташа и миролюбиво улыбнулась Маше. Ему нельзя верить. Уж я знаю, какой это ветреник. Он забудет вас, как только увидит очередную юбку. Не знаю, как у меня хватает характера прощать его каждый раз и каждый раз выслушивать чувственные жалобы!
– И с наигранной строгостью она обратилась к Валере:
– Не задерживай работника, ее ждут другие больные.
Вот как?! Маша стала пунцовой от возмущения и стыда. Можно было раньше догадаться, кто эта женщина. Значит, такая она - невеста Валеры. Но, глядя на нее. Маша забывала о бестактности и цинизме и невольно соглашалась с тем, что они - оба красивые, уверенные, горделиво-надменные - подходят друг другу. Два человека из одного круга общения, с одинаково большими требованиями к жизни и небрежные с людьми, которых считают ниже себя. Может, Маша и явилась исключением для Валеры, но Наташа - как трудно произнести ее имя!
– права: это ненадолго. Его любовь? Но что она? Поэты, о которых так возвышенно и педантично говорил Глеб Станиславович, сравнивали ее с метеоритом. Нет, она больше походит на огонь спички - слишком короткий всполох, а если попытаешься продлить, пальцы обжигает. И в результате остается боль.
Маша дернула на себя руку, но Валера был сильнее.
– Хватит!
– разозлился он.
– Спасибо, что проведала.
– Что с тобой?
– удивилась Наташа.
– Я пошутила, а ты злишься. И отпусти девушку, смотри: она уже плачет от боли.
Маша выкручивала руку, освобождаясь от цепких пальцев.
– Маша!
– Валера взглядом продолжил просьбу остаться, он слегка разжал пальцы, но не выпускал ее руки.
– У вас.., лицо в помаде.
– Черт!
– взбесился Валера, уничтожая глазами Наташу. Он отпустил Машу и стал рьяно тереть ладонью губы и щеки.
Маша взяла сумочку и встала.
– До свидания, - обратилась она к Наташе и, не взглянув на Валеру, пошла к двери.
– Маша!
– Валера приподнял голову в надежде остановить ее.
Она обернулась, на миг замерла; в навернувшихся на глаза слезах переливались отчаяние и боль, тоска и безысходность.
– Маша, подожди, - попросил Валера.
–
– Я уже знаю.
– Маша!..
Она медленно перевела взгляд на далекую-далекую точку за окном, задумалась о чем-то своем, глаза высохли и стали пустыми.
– Графиня утонула, - прошептала она и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
– О чем это она?
– Наташа удивленно посмотрела на Валеру, ожидая его объяснений.
– Маша!!!
– во весь голос закричал Валера. Он обернулся к Наташе. Останови ее! Верни ее!
– И снова прокричал ее имя.
– Не дай ей уйти!
Чертова графиня! Опять она ворвалась в его и Машину жизнь! Валера отлично понимал, что о нем может подумать Маша, но что она может сотворить с собой?.. Почему она всегда говорила о графине так, словно приберегала для себя выход из трудной ситуации? И теперь вспомнила о ней. У Валеры волосы дыбом встали, когда он подумал о последствиях. Нет уж, он не допустит никакой графини!
Он рывком сел на кровати, скинул ноги на пол.
Нестерпимая боль перерезала позвоночник пополам, и Валера навзничь повалился поверх одеяла без сознания.
Когда Валера открыл глаза, над ним стоял молодой доктор и медсестра поправляла на нем одеяло.
– Где Маша?
– хрипло спросил Валера.
– Все ушли.
– Низкий бас доктора не вязался с его высокой худой фигурой. Если вы еще раз устроите подобное, я ни за что не поручусь, - строго сказал он и пошел к выходу, бросив через плечо:
– Дайте ему снотворное.
Глава 14
Выход из больницы задержался на месяц. Доктор забрал костыли, заставив Валеру проваляться в постели еще неделю. Гипс сняли, только на спине осталась шина. Валера не упоминал о Наташе, никому не сказал о ее визите. Лишь Олега попросил зайти в библиотеку около его дома.
– Я боюсь за Машу, - признался он.
– Она может сделать что угодно. И мне она сказала... Зайди, Олег. Ничего не говори, только убедись, что она.., жива.
– Добро. Так она работает в библиотеке? А я-то расписывал пользу медицины. Ты когда-то говорил, что она медсестра.
– Не знаю. По-моему, я вообще не говорил с тобой о ней. Олег, ты зайдешь?
– Сказал же!
– Олег терпеть не мог, когда ему не доверяли.
– И потом приедешь сюда, расскажешь. Олег выполнил просьбу; в тот же день он вернулся в больницу и сообщил, что Маша жива, здорова и мило улыбается.
– Ты с ней разговаривал?
– А как же! Надо ж внести ясность в ее профессию.
– Тебе-то зачем?
– Чтобы знать, - удивился Олег странному вопросу.
– Я обещал Лизу привести. Как они похожи - на удивление!
– И Маша согласилась?
– Сразу и бесповоротно, - твердо ответил Олег.
– Зачем ты скрывал ее от нас, не пойму.
– Она сама не хотела.
– Врешь, парень. Машутка свободно общается с такими людьми, что тебе и не снилось. Пока я был в библиотеке, многое увидел. А Маша - так она просто жить не может без общения.
– Значит, она уже Машутка?
– вслух подумал о своем Валера.
– Это я с тобой смелый, - с улыбкой признался Олег.
– Черт! Никогда не думал, что буду разговаривать на вы с такой малявкой.