Терем желаний

Сакредова Ольга

– Андрейка, оставь в покое Машу. Малыш важно объяснял крестной принцип устройства железной дороги, что была разложена посреди комнаты. Он поднял глаза на маму. Маша уловила ревность в голосе Марины, и непрошеные слезы застряли на ресницах ее глаз.

– Мы играем в паровоз, - объяснил Андрейка и с жужжанием реактивного самолета пошел на таран Машиного состава.

– Сынок, поиграй с папой, - настаивала Марина, не сводя с Маши глаз.
– Нам с Машей надо поговорить. Маша опустила глаза и встала с колен. Марина готовила ужин, и Маша села в уголок, чтобы не мешать подруге.

–

Поешь с нами?
– спросила Марина.
– Плов почти готов.

– Я не голодна, - ответила девушка, глядя в темное Окно.
– Посижу несколько минут и пойду домой.

Марина села напротив, поставила локти на стол, упершись подбородком в ладони.

– Что с тобой, подружка?

Не было смысла скрывать слезы, Маша вытирала мокрые щеки, не в состоянии проронить ни слова. Марина ждала, когда Маша успокоится и начнет говорить. В кухню заглянул голодный муж, и она отослала его обратно.

– Дима, поешь сегодня в комнате.
– Марина выразительно скосила глаза в сторону Маши и снова посмотрела на мужа.

– Тогда сама принесешь, ладно?
– Догадливый муж ободряюще подмигнул жене и закрыл дверь.

– У меня такое было, когда Дима настаивал на моем разводе, - тихо вспомнила Марина.
– Я знала, что он прав, но не верила в себя. Все казалось, что я предам его. Я любила Диму уже тогда и боялась стать плохой женой.
– Она помолчала, наполняя тарелки пловом.
– Сама мысль о совместной постели приводила меня в ужас. Наверное, из-за этого я оттягивала развод. И тогда Дима пригрозил, что убьет этого мерзавца и сам сядет в тюрьму. Вот когда я по-настоящему испугалась. Не за то, что действительно может убить, не за то, что по моей вине, а потому, что я останусь совсем одна, опустошенная, измотанная, без единственной поддержки. Тогда хоть в петлю лезь.

Марина хозяйски осмотрела поднос, добавила на тарелку несколько помидоров и подхватила его на руки.

– Подожди секунду. Я отнесу и сразу назад. Маша думала, что подруге не обязательно рассказывать подробности - она сама прошла через это, вплоть до петли. Но, к удивлению, обнаружила, что слушает Марину с сочувственным интересом, как будто та рассказывает не про Машу. Память сохранила события, факты, но эмоции, собственные переживания Маша забыла. Она не смогла вызвать в себе больное унижение, хотя знала, что долго пребывала в состоянии подавленности. Не приходило безвыходное отчаяние, с которым она привязывала веревку к крючку в кладовой и долго мучилась с петлей. Она все это знала, но не чувствовала, как в плохом кино, где актрисы рвут на себе одежды, а зрители от скуки давятся зевками. Вернулась Марина:

– Может, поешь немного? Или сварить кофе?

– Лучше чаю, - попросила Маша.

– Я к чему рассказываю, - продолжала подруга.
– Запертая ты. Маша. Я могу понять твое состояние. Мне повезло уже потому, что рядом был Дима. Тебе труднее, ты не смогла избежать одиночества.

– У меня был Валера, - тихо сказала Маша. Подруги пристально посмотрели друг на друга и дружно опустили глаза. После долгого молчания Марина спросила:

– Помнишь, мы как-то встретились в центре? С тобой был мужчина.

Это он?

– Да.

– Красивый...
– По голосу непонятно было, осуждает ли Марина или подбадривает подругу.

– Не только. Он - как Дима для тебя.

– Ты уверена?
– с глубоким сомнением переспросила Марина.

Дима и вполовину не был таким красивым и лощеным, как Машин спутник, и Марина скорее удивилась, чем обрадовалась выбору подруги. Тогда, при встрече, Маша не представила их и после слова о нем не сказала, и Марина решила, что это был случайный сопровождающий и ни к чему не обязывающая прогулка. Теперь былое удивление возросло втрое.

– Ты уверена в нем, Маша?
– снова спросила подруга.

– Я ему все рассказала.

– И?..
– насторожилась Марина.

– Он говорил о любви. Марина разочарованно сникла.

– Ты не поняла, - поправила себя Маша.
– Господи!
– запричитала она.
– Я все испортила. Он признался мне в любви, замуж звал... А я наплевала ему в душу и ушла. Он говорил, что хочет ребенка. Боже мой! Марина, я сама волком вою от желания родить!

– Так что тебе мешает?
– строго перебила ее Марина.
– Если все так серьезно, как ты говоришь, почему тебе не выйти замуж и не родить?

– У него невеста, - прошептала Маша. Марина онемела, мысленно решая, что ее возмущает больше: цинизм красавца или очередное унижение подруги? Маша набрала в грудь побольше воздуха и продолжила:

– Олег, друг Валеры, сказал, что они давно расстались. Но она пришла в больницу и вела себя, как.., мне было стыдно - за себя, за нее, за всех.

– А он что?

– Валера тоже был груб, но...
– Маша жалобно посмотрела на подругу.
– У него лицо было в помаде. Я понимаю, глупо винить прикованного к постели человека в том, что его целовали... Она говорила о Валере так унизительно, и эта помада.., как доказательство его распущенности.

– Кто прикован к постели?
– не поняла Марина.

– Валера. Он упал с крыши дома, повредил позвоночник, не считая других переломов. Три месяца пролежал в больнице.

– И все это время две невесты навещали его по очереди.
– Если б не грустный тон Марины, ее слова звучали бы язвительно.

– Она пришла впервые, - пояснила Маша.
– Об этом они и говорили с Валерой.

– Счастливая, гадюка!
– разозлилась Марина.
– Кто-то выхаживает ее жениха, а она - на все готовое. "Люби меня, когда здоров!" И что же ты?

– Ушла...
– Маша совсем повесила голову.

– И ничего не сказала, - продолжила за нее Марина, укоризненно качая головой. Она согласно кивнула:

– Мне было так плохо. Я ничего не соображала.

– Больше вы не виделись?

– Нет. Однажды он позвонил, но я не могла говорить. Как подумаю о нем, сразу душат слезы, и остановить не могу.

– Не знаю, что и сказать, - задумалась Марина.
– Вроде он говорит серьезные вещи, но.., поступки у него странные. Может, ты права, что ушла, а может, нет. Я так и не поняла, какие у вас отношения. Впрочем, если б и поняла, какой тут советчик поможет?