Терновая цепь
Шрифт:
– Слышал? – изумленно воскликнула Корделия.
– Я пришел туда за сигарой для Анны, но узнал твой голос. Я слышал только, как ты сказала, что не любишь Мэтью, и не знаешь, как быть дальше со мной. Это, конечно, было не очень радостно слышать – но я не хотел подслушивать и быстро ушел, не стал дожидаться окончания разговора. Клянусь, я больше ничего не слышал! – Корделия кивнула. Ей и самой случалось невольно становиться свидетельницей чужих разговоров, и она не имела права осуждать Джеймса. – Мне хотелось бы думать… что я не стал бы… делать того, что сделал вчера вечером, если бы я
– Я обязана была сказать ему, – прошептала Корделия. – Но это было ужасно. Отталкивать его, отнимать надежду. Мэтью немногих людей подпускает к себе, потому что на самом деле очень уязвим. Мы должны дать ему понять, что ни я, ни ты не покинем его, что всегда будем его любить, что всегда готовы прийти к нему на помощь.
Джеймс ответил не сразу.
– Вчера ты говорила мне о гордыне. Мы оба знаем, что она не доводит до добра. Но Мэтью не нужно оберегать. Ему нужно, чтобы мы говорили с ним прямо, а не жалели его, как больного, не ходили вокруг да около. Он уже достаточно этого насмотрелся. С другой стороны, я готов на все, лишь бы избавить его от ненужных страданий. Я бы отрубил себе обе руки, если бы это помогло.
– Это было бы романтично, но бесполезно, – заметила Корделия.
– Ты понимаешь, что я имею в виду. – Он потянулся к ней, погладил по волосам. – Конечно же, мы скажем ему, как он важен для нас обоих. Но если ты или я будем лгать и притворяться, это не поможет – ни в коем случае. Мы женаты и останемся мужем и женой, мы будем любить друг друга до тех пор, пока звезды не погаснут на небе.
– Звучит поэтично, – улыбнулась она. – С такими речами лорд Байрон Мандрейк мог бы обращаться к прекрасной Корделии.
– Если я правильно помню, ей обещали табун скакунов, – сказал Джеймс, – но увы, я не могу преподнести тебе подобный дар.
– Тогда какая от тебя польза? – возмутилась Корделия.
– Ты бросаешь мне вызов, моя гордая красавица? – спросил он и обнял ее, и вскоре она, задыхаясь, повторяла его имя, и они целовали друг друга в полумраке за занавесками кровати, которая теперь принадлежала им обоим. И где им предстояло проводить вместе каждую ночь.
Когда они подъезжали к Институту, Корделия начала нервничать. Догадается ли кто-нибудь, что между ней и Джеймсом теперь все иначе? Изменилась ли она, ее взгляд, выражение лица? А Джеймс? Может быть, другие люди сразу все поймут, когда увидят, как они смотрят друг на друга? Она прикоснулась к золотому кулону в виде земного шара и поклялась себе, что до самой смерти не снимет его. У нее было всего три украшения: это ожерелье, кольцо с фамильным гербом и брошь-амулет, купленный Кристофером, который она в последний момент перед выходом из дома приколола к платью.
В Институте царила суматоха. Лайтвуды – Габриэль, Сесили, Александр, Софи и Гидеон – уже отбыли в Идрис. Томас, Кристофер, Ари и Анна бродили по этажам, выбирая себе спальни; по мнению Корделии, все спальни были одинаковыми, но тем не менее ее друзья умудрялись находить в безликих комнатах какие-то достоинства и недостатки. Бриджет и другие слуги
Они нашли Уилла и Тессу в гостиной в компании Джесса и Люси, которые помогали приводить в порядок и упаковывать подробные многолетние записи Уилла о его деятельности в качестве главы Института. Корделия ощутила глубокую печаль при мысли, что Уиллу и Тессе придется доказывать свои благие намерения и подтверждать добрые дела, называть имена Сумеречных охотников и представителей Нижнего Мира, которым они помогали. Выходит, в этом мире добрые дела нуждаются в доказательствах, а возмутительной клевете люди сразу верят на слово?
– Даже если они не воспользуются Мечом Смерти, – горячо говорил Джесс, пока Уилл листал сборник протоколов собраний, толстую книгу в кожаном переплете. – Если вы сочтете нужным рассказать правду обо мне, о моих отношениях с матерью, что угодно, я просто хочу, чтобы вы знали: я нисколько не против. Делайте то, что необходимо сделать.
– Хотя, – вставила Люси, – лучше было бы обойтись без этого.
– Давайте надеяться, что до этого не дойдет, – мягко произнес Уилл. – Для меня важнее всего знать, что вы все находитесь в безопасности в Институте, пока мы улаживаем свои дела в Идрисе…
– Пока он тебя замещает, я не уверена в нашей безопасности, – проворчала Люси.
Когда Джеймс и Корделия вошли, она оглядела их, и ее брови приподнялись.
– Джеймс, помоги мне их образумить.
– А в чем, собственно, дело? – удивился Джеймс.
Тесса вздохнула.
– В том, кто будет руководить Институтом во время нашего отсутствия.
Настала очередь Джеймса вопросительно приподнять брови.
– И кто же?
– Ты должен пообещать не кричать на меня, тогда я скажу, – ответил Уилл.
– Ах, вот оно что, – протянул Джеймс. – Если память мне не изменяет, то же самое ты мне сказал лет девять или десять назад, когда выяснилось, что щенок, которого ты мне купил, на самом деле является оборотнем, и его следует с извинениями вернуть родителям.
– Все люди ошибаются, – заметил Джесс.
– Благодарю, Джесс, – произнес Уилл. – В общем… вместо нас за старшего здесь остается Чарльз. Держись, Джеймс.
– Но он же заодно с Бриджстоком, – возмутилась Корделия. – Он говорил о вас ужасные вещи на собрании.
– Не думаю, что эта идея принадлежит Шарлотте, – заметил Джеймс.
– Ты прав. Но мы должны были выбрать кандидатуру, угодную Инквизитору, – произнес Уилл с горечью. Видимо, даже он сегодня не находил в себе сил говорить жизнерадостным тоном. – Бриджсток подозревает, что любой человек из круга наших друзей и родных немедленно уничтожит все компрометирующие документы. Например, записи о том, что мы не раз приглашали Велиала на чай и крокет.
– Мне не нравится мысль о том, что Чарльз будет здесь хозяйничать, – возмутился Джеймс. – Он получит доступ к нашему архиву… ты же понимаешь, что он нам не друг…