Терновый венок надежды

Резниченко Ольга Александровна

Отыщет идеальное место - и похоронит, закопает ее в землю... до тех пор, пока я не определюсь, и мир, в который ее позову - не станет для нее, по крайней мере, безопасным.

Что же, если все-таки ошибаюсь, то так тому и быть. То так тому и быть...

... Еще одна загвоздка во всей этой истории - это, конечно же, обращение. Мое обращение.

Не скрою, очень даже удивился проницательности Фернандо. Как всегда, на высоте.

Его ход с отсрочкой превратить в меня в ... эту кровососущую тварь - дал ему сильного козыря, но игра еще

не закончена - и нынче ход за мной.

И потом, если я так и не очнусь после всего, если он предаст, солжет, и я не выживу в последствии, то... даже не обижусь. Более того, я хотел бы этого. Ведь тогда бы точно знал, Авалос бы доказал мне, что способен распознать лихо даже в самом безобидном месте, человеке, существе, и в крайний момент, когда придет время и нужда, когда придет острая необходимость, он сможет, без колебаний и сожалений, убить безоружного и предать близкого, лишь бы защитить от гнусности и гнили нашу дорогую Витторию.

Но если нет... если я выиграю этот бой, то уже моя рука не дрогнет.

Он был прав.

Теперь я это уже точно знаю. Я выступлю за власть, кинусь с новой силой и жаждой в пучину сражений, и во имя победы сотру с земли всех, кто станет на моем пути. И первым, кто будет, кто падет - это Авалос, тот, кто глупо полагает, что быть бездумной, безмозглой, запуганной букашкой на дне морском лучше, нежели тлеющим огоньком в пылу-жаре борьбы за существование.

Он будет помехой... и я ее уберу.

Глава 10. Решающий бой

***

(А с к а н и о)

Авалос смотрел мне в глаза и, казалось, совсем ни о чем не догадывался, что его ожидает в конце этого недолгого пути.

И сие вгоняло меня в кукую-то нездоровую, сумасбродную тоску. Ведь, по сути своей, я уже отжил долгую, бурную жизнь, полную сражений и попыток держать твердый плацдарм под своими ногами, твердыню в этом чертовом мире. Многие говорили, женившись, я стал бы счастливее, добрее и терпеливее. Но меня все это никак не манило: тихое, это бренное мирское счастье быть семьянином - всё это не мое. Женской любви и ласки мне всегда хватало с лихвой, и на большее не претендовал, не рвался.

Я знал свои обязанности, знал всё то, чего хотел и что вынужден был делать, - более того, и исполнял все это... фанатично и преданно, как послушник - предписания Библии,-

... и я устал от оного. За три тяжелых десятка лет мне впервые окончательно захотелось перемен. Но только не таких, на которые меня напутствовали. Нет. Мне хотелось покоя. Но пока жив - его не обрести.

А посему и выискиваю нынче в глазах Авалоса надежду на реальность своих домыслов. Надежду, что Фернандо одумался и, как прежде, сможет выполнять роль мужчины, а не потрепанной, безликой половой тряпки. Что он возьмет обратно на себя все те обязательства, на которые пошел, когда женился на Виттории, и уже более разумнее и скрупулезнее начнет исполнять их все свое последующее существование, при этом не вплетая в это пекло

ее саму.

Но увы. Спустя несколько часов... мои веки распахнулись.

***

(А с к а н и о)

По плану Авалоса я должен буду направиться в одно из тех мест, где лишь единицы, лишь единицы (!), прощальным эхом, остались в живых, единицы из целого селения. Чума. Я... самолично отыщу Черную смерть... и поцелую ее в ядовитые губы.

Напившись больной крови, впаду в лихорадку, с чем легко обману все то окружение, которое должен показательно покинуть.

По моей просьбе меня, умирающего от страшной болезни, должны будут сжечь в моем же доме, дабы не пустить жуткую за порог.

Все идеально. И никаких вопросов, пересудов и слухов.

Идеально.

Что есть, то есть.

Не спорю.

И я подчинился,

... правда, внеся кое-какие коррективы.

***

(А с к а н и о)

Фернандо любезно согласился сослужить мне последнюю службу по старой памяти и во имя, какой ни какой, дружбы, а посему, прежде чем помчать за своей женой Витторией, он отправился со мной помочь провернуть задуманное...

Матиас дела Ровере же, со всей своей проницательностью, прыткостью и талантам к поиску, охоте и переговорам, уже вышел на тех, кто мне был необходим.

Более того, мне повезло, и его не убили прежде, чем разговор состоялся.

А посему сейчас, когда в мою дверь постучат и попытаются поговорить в последний раз с умирающим герцогом ди Палиано, и пока Фернандо находится на нужном мне расстоянии от замка, в моей обители, в кресле напротив, расселся... будущий союзник, хотя, возможно, и враг, Вителеццо Вителли.

...

– Приятное пополнение, не скрою, Асканио Колони.

(словно смакуя, проговорил мое имя)

Ухмыльнулся я, но не ответил. Прошелся по комнате и замер у камина

(облокотился на мраморную балку).

– И каковы ваши условия, Великий Коннетабль Неаполитанского королевства? ... за вашу лояльность... и верность?

Загадочный, полный коварства и интриги (мой) взгляд исподлобья, улыбнулся:

– Все наши земли оставить за нами.

– Это невозможно, - вдруг резко перебил, сменившись в лице, натянув маску серьезности и скрытой злости. Закинул ногу на ногу.

Проигнорировал я, не выдав своих чувств.

– Земли, и свободу.

Раздраженно сглотнул тот, но больше не перечил:

– Виттория?

– Жизнь и свобода.

– Где она?

Лживо улыбнулся я. Короткая пауза. Оторвался от стены и прошелся в центр залы.

– Там, где ей следует быть.

Вздернул бровью гость от удивления, но промолчал.

– А так же защита и помощь... в нужный момент, - продолжил я.

– Вы не так-то просты, Асканио Колони.

– Как и вы, Вителеццо Вителли. Я многое о вас слышал. Особенно о вашей благоразумности и способности вовремя принимать правильное решение. Верно определять союзников.